Михаил Лабковский о ЧП в улан-удэнской школе: «Здесь не один психолог, но и психиатр нужен» Известный российский психолог прокомментировал нападение на семиклассников в Сосновом Бору.

Известный российский психолог прокомментировал нападение на школу в Улан-Удэ. Решать проблему подростковой агрессии психолог предлагает системными методами. О том, как выстроить систему работы с детьми и родителями так, чтобы избежать новых трагедий, — Михаил Лабковский рассказал в интервью «Фонтанки». Приводим часть текста. 

И в Перми, и в Улан-Удэ на детей и учителей напали сами же ученики школ. А все системы школьной охраны лучше всего защищают от родителей, чтобы не топтались в фойе. Выходит, что главным человеком в вопросах безопасности оказывается не охранник, а школьный психолог, который вовремя обратит внимание на проблемного ребенка?

– Когда я начал работать школьным психологом 30 лет назад, не было понятно, чем я должен заниматься. Не было педагогических методичек на этот счет. Сейчас все это уже есть. Но школьные психологи работают по запросу. В школе в среднем от 900 до 1,5 тысяч учеников. Не думаю, что психолог может мониторить их всех.

Может, надо просто не одного психолога, а пять?

– Возможно. Например, в Израиле в школах есть психологи и консультанты. Консультант — это педагог, который окончил психологические курсы. У него другая квалификация, он не может ставить диагнозы. Но может побеседовать с учеником на тему его тяжелого душевного состояния. Учителя, выполняющие эту работу, получают дополнительный заработок и квалификацию. Но отличия от психолога есть.

В чем они заключаются?

– Психолог — это работа достаточно сложная. Человек, который имеет высшее психологическое образование, может вести собеседования, тестирование, делать упражнения и корректировать поведение. А консультант может выслушать ребенка, как на телефоне доверия. Чтобы понять, что не так. И, если ситуация тяжелая, уже обратиться к психологу.

Но может ли это решить проблему? Такая система есть во всем мире, и в Европе, и в США. При этом, если у нас школьники использовали какое-то холодное оружие, в Америке подростки одноклассников расстреливали.

– Обсуждая проблему в таком ключе, мы ведем себя так же, как министр образования Голодец. Всех проверять на наличие ножей и топоров на входе в школу невозможно.

Не может быть, чтобы у проблемы не было решения.

– Мы живем в очень агрессивной среде, которая подогревается средствами массовой информации. Достаточно включить любой канал, и там ведущие орут так, что у них только слюни изо рта не летят. На это уже Comedy club пародии делает. Дети во всем этом существуют. Они не могут быть оторваны от этой реальности. Время сейчас в целом агрессивное. При детской неустойчивой психике это провоцирует девиантное поведение. Было ли это раньше, в более спокойные времена? Было. Но, наверное, не так часто. Детей избивали, бойкотировали. Помните, был знаменитый фильм «Чучело»? Сегодня агрессия снова существует на уровне государственной политики. Как шутили в советское время, «побьем Америку по яйцам!» Имелось в виду, конечно, по количеству куриных яиц.

А что касается таких случаев, как в Улан-Удэ и Перми, то это результат психопатологии. И здесь не один психолог, но и психиатр нужен. Я не исключаю, что с этими детьми проводятся психиатрические экспертизы. Потому что бывает, что внешне семья благополучная, а ребенок неблагополучен, потому что в семье подвергается насилию. Не физическому, а моральному.

А насколько адекватно ребенок может объяснить, что его обижают дома? Может быть, ему просто новую игрушку не купили.

– Это работа психолога. Он не спутает «некупленную игрушку» и моральное насилие. Есть известные маркеры: заниженная самооценка, замкнутость, забитость.

Так а что считать моральным насилием?

– Когда ребенку дома говорят: «Ты урод, из тебя ничего не вырастет. Я бы тебя в детдом сдала. Просто я залетела, а так я никогда тебя не хотела. Я тебя ненавижу».

И что, в случае такого морального насилия органам опеки надо изымать ребенка, как при физическом?

– Конечно. Это просто разные формы насилия.

Тогда каждого второго придется отбирать.

– Ну мы слишком далеко заходим в своих фантазиях.

Наверное. Родители, у которых нет личных проблем, никогда так не будут разговаривать со своими детьми. Получается замкнутый круг – «передай невроз другому».

– Когда я был молодой, в автомобилях не было ремней безопасности вообще. Эти ремни в автомобилях даже крепить было не к чему. Но, когда издали соответствующий закон, людям пришлось буквально сверлить дырки в своих «Жигулях» и «Волгах», чтобы установить ремни. И все люди сегодня, как вы можете заметить, пристегиваются. Если государство, вместо того, чтобы менять уголовную статью о побоях на гражданскую, начнет преследовать родителей за моральные издевательства над детьми, то даже самые психованные родители будут где-нибудь головой об стенку биться, а на детей даже орать не посмеют. И все сразу станут законопослушными. И никому не будет интересно, что у родителей тоже было тяжелое детство и жизнь нелегкая.

Если у нас на улице мать орет на ребенка, доводит его до истерики и бьет по заднице, никто даже замечания ей не сделает. В любой другой стране вызовут полицию. И даже самые агрессивные мамы ведут себя, как ягнята.

Ваши аргументы логичны. Но, если посмотреть на это с другой стороны, вы говорите страшную вещь. Что государственная машина должна влезать в самые сокровенные семейные дела человека.

– А кто будет защищать ребенка, если она туда лезть не будет? Мы можем наше общество изменить и сделать менее агрессивным. Но только за счет достаточно жестких и агрессивных мер.

Фото: скриншот с YouTube