«Снова в СССР?»: Мифы и мемы Вспоминаем жизнь в СССР, ностальгировать по которой сегодня так модно. За что любили и почему ненавидели?

Рубрика «Снова в СССР?», где знак вопроса поставлен потому, что под бывшей нашей страной разные люди понимают совершенно разные сущности. Условные «либералы» в СССР не видят ничего привлекательного - это был «тоталитарный режим» всеобщего дефицита, с отсутствием всяческих свобод и всепроникающей идеологией. Для условных «сталинистов» это  светлое прошлое, из которого мы в полшаге от наступления коммунизма были ввергнуты предателями в гниющее болото капитализма.

Кривое зеркало истории

Как ни странно, частично правы и те, и другие. Но, как гласит запущенный в перестроечные времена мем, «Россия – страна с непредсказуемым прошлым». Потому что взгляд на прошлое страны менялся в зависимости от того, какие силы находятся у власти; историки, как и многие СМИ, очень уж привыкли колебаться вслед за линией партии. Сегодня партий у нас много, господствующей идеологии нет (вроде бы), и Российская Федерация 2000-х – самая свободная страна в мире. По сравнению с Западом, где СМИ построены по ранжиру, и никакое свободомыслие не дозволяется, это уж точно.

В 1990-е я брал интервью у известной художницы, которая в 30-е годы была репрессирована. Естественно, речь у нас шла о «сталинских» репрессиях. И она как-то вскользь упомянула о том, что познакомилась со своим будущим мужем в лагере, на репетициях художественной самодеятельности. И там же она начала заниматься живописью. Этот факт, показавшийся тогда малозначительным, все же посеял сомнения в картине мира, тогда казавшейся однозначной. Лагерную жизнь я представлял по рассказу Солженицына «Один день Ивана Денисовича», и никаких светлых тонов в той картине не просматривалось.

А художница, рассказывая о лагере, никаких трагических ноток в голосе не проявляла, и выражение лица говорило о том, что это одно из тёплых воспоминаний. Выходит, и лагеря в архипелаге ГУЛАГа были разными, в том числе были и такие, где мужчины с женщинами сидели вместе и даже могли завести семью?

Почему вдруг вспомнился этот эпизод? Недавно снова замелькал на телеэкранах господин Ципко, в перестроечные времена писавший огромные статьи про «самоедскую» советскую экономику, которая не выдерживает конкуренции с развитыми странами. Наряду с господином Черниченко и академиком Аганбегяном он был одним из идеологов перестройки, ратовавшим за рыночную экономику. Сегодня тон его выступлений претерпел значительные изменения (не в рыночную сторону). Ну, может, поумнел, избавился от иллюзий.

Мне кажется, сегодня люди, описывая советское прошлое, впадают в ошибку, воспринимая советский период одним блоком. А ведь это были эпохи, значительно отличавшиеся друг от друга. Личных впечатлений от эпохи Сталина и хрущёвщины у меня нет (был слишком мал), а вот брежневский период помню хорошо, и даже он, называемый «застоем», по годам сильно отличался. Никакого застоя не было, наоборот, страна развивалась, и жизнь вокруг быстро менялась.

Лучшими годами были 1970-е, когда острого дефицита еще не было, а из-за границ державы на нас изливался поток импорта. Страна все больше продавала нефтепродуктов, а на вырученную валюту покупала ширпотреб. Вместо того, чтобы производить товары широкого потребления самим. Тогда же наметились контуры будущих проблем.

Сатирический журнал «Крокодил» и сатирический же киножурнал «Фитиль» постоянно рассказывали и показывали советским гражданам, как закупленное за рубежом оборудование (высокоточные станки и даже целые линии) стоят на заводских дворах нераспакованными месяцами и даже годами (!), приходя в негодность. Эти остросатирические выступления не имели достойного продолжения в виде репортажа из зала суда – вместо сталинского зверского порядка наступила эра безответственности. Страна богатая, не обеднеет.

Кому больше всех надо?

Нельзя сказать, что никто не возмущался явными безобразиями, но таким говорили: «Тебе что, больше всех надо?», обрывая таким способом дискуссию. Эту фразу я слышал еще в школе. А любителям выражать свое мнение, отличное от мнения руководства, приводили убойный аргумент: «Я – последняя буква в алфавите». Что, кстати говоря, являет собой наглую ложь. Русский алфавит начинается с буквы «Аз», что означает как раз «Я». То есть предки считали человека прежде всего личностью.

Но советского человека приучали быть «винтиком и колесиком», по выражению Владимира Ильича, чьи изречения со временем превратились в непререкаемые истины (какими бы спорными они ни были). «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», вот и весь сказ. Население же постепенно приходило к выводу, что быть советским человеком не самое большое счастье на Земле. И понимание это приходило через импортные шмотки, сравниваемые с отечественными.

1970-1980-е годы отмечены понятием «вещизм», с которым партийная пропаганда отчаянно боролась, возбуждая этим в гражданах нездоровый интерес к западному образу жизни, где эти самые вещи умеют делать гораздо лучше. Мы, конечно, гордились ракетами и балетом, но одежду предпочитали импортную. В газетах же писали о «вещизме» и «тлетворном влиянии Запада». Мысли верные, и оспорить их невозможно, потому что не может же быть целью человека страсть к вещам, кои вообще-то слуги человека, но никак не хозяева.

Но на этой «ерунде» КПСС прос…ла страну. Народ приспосабливался к недостаткам глухо ненавидимой системы, вырабатывая свою антисистему. Появилось тогда выражение «в магазинах ничего нет, а у всех все есть». Это то ли анекдот, то ли парадокс, но он соответствовал действительности, потому что огромное распространение получила система «блата», когда дефицитные вещи и продукты «доставали» через знакомых. От «блата» до бытовой коррупции – всего один шаг. И он был сделан.

Сейчас раскручивается версия, что дефицит в стране создавался сознательно (версия в условиях плановой экономики выглядит очень обоснованной) высшим руководством с целью развала страны. В терминах рыночной экономики имело место превышение спроса над предложением. То есть деньги у людей есть, а купить нечего. В то же время прилавки магазинов были заполнены «неликвидом» - плохо сделанными вещами, которые люди уже не желали покупать. В 1970-е годы значительно вырос уровень жизни, а вслед за ним уровень потребления, но правящая верхушка на это не отреагировала, потому что партийная номенклатура отоваривалась в спецмагазинах и распределителях со времен Ленина-Сталина. И они были страшно далеки от простого народа.

В это же время появилось такое явление, как «цеховое» подпольное производство. Распространением подпольной продукции занимались «фарцовщики» - перекупщики и «дилеры», как сейчас эта профессия называется. Они торговали всем: от грампластинок до женской косметики, джинсов и жвачки (которая как-то быстро вошла в моду при полном отсутствии потребности).

Американские джинсы наловчились шить в СССР так, что не отличишь, и только специалисты-фарцовщики могли по лейблам и заклепкам определить, где вещь сшита на самом деле. Джинсы стоили в Бурятии 200-240 рублей, равно очень неплохой месячной зарплате. То есть они, конечно, не стоили таких денег, но люди отдавали свои кровные за модную вещь, потому что на все остальное денег хватало. Это вам не сейчас, когда в магазинах, напротив, есть все, а денег не хватает.

Грампластинка с записью модных на западе рок-групп стоила в Бурятии до 25 рублей, практически в десять раз дороже, чем купленная в магазине пластинка с Магомаевым или Зыкиной. Вы удивитесь, но и грампластинки наши умельцы наловчились резать сами – вместо того, чтобы возить вагонами эти «пласты» из-за рубежа, их записывали подпольно, причем наши музыканты копировали их лучше, чем сейчас в каком-нибудь шоу «Точь-в-точь».

Эти примеры красноречиво говорят о том, что миф, будто у нас руки не из того места растут, насквозь лживый. Если уж подпольно можно делать что угодно, то на заводском оборудовании, да при адекватном стимулировании, это вообще не проблема. Народ у нас талантливый. В 1990-е многие бывшие цеховики стали кооператорами, основой теневой экономики, а многие подались в бандиты… Но это будет уже другое время.

Сергей Болотов

фото: скриншот из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию», режиссер Л.И. Гайдай, 1973 год