Танцуй, как Месси. Прима Оперного - о наследии театру О жизни, балете, новом поколении и приближении финишной черты в карьере артистки в интервью с Баярмой Цыбиковой.

Культура 31 марта 2019, 15:29 3302
Танцуй, как Месси. Прима Оперного - о наследии театру

Большое интервью многолетней примы Бурятского театра оперы и балета Баярмы Цыбиковой. О жизни, балете, шансах, новом поколении и приближении финишной черты в карьере артистки.

Сцена халтуры не потерпит

- 15 лет солировать на главной балетной сцене региона. Такой артист в идеальной вселенной обязательно должен быть звездой…

- Я сама по себе не публичный человек и никогда не стремилась к публичности. Лучше в зале лишний раз поработать. К тому же особенность современного мира такова, что надо уметь себя пиарить. Но я такой способностью не обладаю.

- В масштабах страны даже совсем далекие от балета люди, по крайней мере, слышали о примах Большого или Маринки. Узнают ли вас на улице?

- Редко, но бывает. Может быть, узнавали бы больше, но я особо в публичных местах и не появляюсь. Вся моя жизнь: зал и сцена. Я же совмещаю с преподавательской деятельностью с 2006 года, вот и получается, что в 8 утра вхожу в зал сама репетировать, потом в колледж к своим студентам.

- Все-таки хочется верить, что лайки – лайками, но все равно сцена расставит по местам?

- Конечно. На сцене всегда видно твое к ней отношение. Она не терпит халтуры, в пол ноги, твою неготовность. Все заметно!

- После стольких лет карьеры, что будоражит, мотивирует продолжать выходить на сцену?

- Хорошо помню свои эмоции перед первыми выходами на сцену сразу после училища. Это задор, желание всем доказать: «Вот я сейчас». А с возрастом, с опытом ты уже не можешь позволить себе выступить ниже, чем уровень, на который вышел. И нет-нет, не подумайте, что драйв куда-то уходит. Просто добавляется ответственность. И отношение к партиям, к ролям уже совсем другое. Становишься гораздо более требовательным к себе.

- А юношеский трепет от самого факта выхода к зрителю и от танца с возрастом теряется?

- Нет, конечно. Просто ты учишься правильно аккумулировать свою энергию, не растрачивая ее в течение дня. Ведь в образ ты начинаешь входить заранее. В день спектакля пьешь ли ты утром кофе, занимаешься ли с ребенком, все равно постоянно держишь в голове вечерний выход на сцену, прокручиваешь какие-то моменты, которые надо усилить или придать особую драматическую значимость. И чем ближе спектакль, тем сильнее сама себя заводишь и выдаешь… А получилось или нет, уже решает зритель.

Дружить и конкурировать

- Выходит, одно из главных преимуществ опыта - это умение не расплескать себя за день до непосредственно главного действа?

- Как в спорте, аналогии с которым я использую в своей работе с учениками. Им как-то ближе для понимания. Вот недавно спрашиваю: «Кто любимый футболист?» Один говорит: «Роналдинью», хотя тот уже лет десять, как сошел с орбиты, другой называет Месси или Акинфеева. Я продолжаю: «Вот посмотрите, они 90 минут бегают с разным темпом, постоянно включенные, все видят. А вы 10 минут позанимались и уже выдохлись». И им так действительно легче понять. В детском возрасте они не смогут себя ассоциировать с примерами из балетной практики. А в футбол же все детишками играли, постоянно по телевизору смотрели.

- И, тем не менее, родители отдали их в балетное училище. Осознанно ли дети туда идут?

-  Когда получала высшее образование в Санкт-Петербурге в академии Вагановой, то своими глазами видела 10-летних детишек, что они сами выбрали. Там просто жесточайший отбор при поступлении. И без желания самого ребенка его никак не пройти. Пять-шесть часов просто ждать у дверей, чтобы услышать свою фамилию и просто попасть на просмотр – это уже испытание. В Улан-Удэ мне судить сложно. Меня, например, папа водил на балет до поступления. Забавно, что не мама.

- В балетную школу сами потянули родителей?

- Кстати, нет. Не назвала бы это самым желаемым событием моего детства. Только гораздо позже я осознала, что это мое.

- Тогда интересно узнать, почему оставались в балете до момента осознания?

- Спортивный интерес. У нас был замечательный педагог – Марина Викторовна Рягузова, которая умела увлечь. И мне хотелось выше прыгать, больше вращать, выше поднимать ногу. Все время хотелось большего от своего тела, а у нее отлично получалось подстегивать это желание. Учила дружить, но заставляла и конкурировать. Сейчас понимаю, что именно такой подход и привел к чему-то большему.

Если ребенок стремится к искусству, смысл делать из него менеджера?

- Можете уже как педагог, сравнить современных детей, поступающих в балетную школу, с вашим поколением?

- Могу, но сначала давайте объясню, что такое первые классы балетной школы. Это рутина. Ты стоишь в одной позе несколько часов лицом к стенке и повторяешь одно движение. Еще и очень медленно, чтобы все мышцы работали, и была предельная концентрация на его выполнении. А сейчас дети живут в мире гаджетов, а он же клиповый. Внимания хватает на две-три секунды и ребенок переключается. Удержать внимание – самая большая проблема.

- Как боретесь? Требуете от родителей забирать телефоны?

- Не требую – объясняю. Ведь все мы видим, по какому пути развивается мир. Все больше профессий, без которых нельзя было представить нашу жизнь, отдается на откуп интернету, машинам. А артист балета, оперный певец – это такая деятельность, которую робот никак не воспроизведет. Поэтому через 5, 10, 15 лет искусство будет цениться гораздо выше, чем сейчас. И, если ваш ребенок к этому склонен, может, нет смысла делать из него менеджера?

- Пока готовился к нашему разговору, наоборот, нередко натыкался на мнения очень известных людей, которые, скажем так, менее оптимистичны в своих прогнозах на будущее академического искусства.

- Искусство и балет, в частности, всегда будут в цене. Разве что может произойти некая трансформация и конкретно классический балет чуть-чуть уступит позиции современному. А в нем уже кроются колоссальные возможности.

- Мне всегда казалось, что именно российскому зрителю гораздо ближе классический балет, в силу того, что современное поколение зрителя все еще под воздействием советских времен, когда классический балет был визитной карточкой страны.

- В 2011 году мы на нашей сцене ставили три современных балета – In Tandem, Souvenir du Bach и Dzambuling. Потом я делала свой собственный проект – «Пенелопа». Полностью современный балет. И зритель понял. Постановщик Петр Базарон – тоже выпускник нашего хореографического училища – на следующий день изумлялся: «Стою на остановке, ко мне подходят женщины, обнимают со слезами и благодарят». Так тронуло. Считаю, и для зрителя, и для артистов республики – это было знаковое событие. Для артистов даже, прежде всего.

Звали в Москву, но ребенок сказал: «не хочу»

- Как же быть с аксиомой «балет – не гимнастика», на которую напирают те, кто считает, что уход от классики чуть ли не предательство искусства в пользу банальной демонстрации возможностей тела?

- В современной хореографии действительно меньше философии, скорее наложенные на музыку движения. Истории нет. Есть, наверное, тенденция такая, но она должна подзадоривать молодежь. Раз она 18 вращает, то почему я могу только два? Разве не стимул для роста? Рядом всегда должен быть наставник, который будет с учетом твоей технической одаренности помогать выстраивать партию, согласно всем законам драматургии. И еще артист всегда должен знать историю того, что исполняет. Какая эпоха, когда и где все было создано, какие исторические события повлияли на появление именно этого спектакля. Читай, изучай!

- Но шансы попробовать что-то новое – один из способов сохранять для сцены, для балета местных выпускников в условиях невозможности участия в зарплатных гонках с более крупными регионами?

- Когда выпускаешься в 18 лет вообще гораздо комфортнее переходить в свой театр, где все знакомо, где тебя примут. Тебе помогут выстроить репертуар в классическом балете, подведут к современному, вот тогда ты уедешь совсем другим артистом. В 18 лет в Москве тебя возьмут в кордебалет, а, приехав в 21 с опытом партий в «Лебедином озере», «Жизели» и «Дон Кихоте», встретишь совсем другое отношение.

- Вы рассказали, как Базарона на остановке обнимали тетушки, а у вас, какой был самый эмоциональный эпизод с проявлением зрительской любви?

- Расскажу другую историю. В 2002-м я же уходила из балета, получила диплом администратора гостиничного бизнеса, строила планы, но так получилось, что через два года в то время художественный руководитель театра Екатерина Балдановна Самбуева пригласила меня посмотреть «Лебединое озеро». Как сейчас помню, пришла после экзамена на спектакль...

- И сердце екнуло?

- Посмотрела, всех обняла, пообщались, ведь давно не виделись. А Екатерина Балдановна вдруг говорит: «Приходи завтра в театр, нам надо пообщаться». А она мой учитель, как я могу ослушаться. Пришла и 15 лет все здесь. И вот тогда, впервые выйдя на сцену после возвращения, я испытала совершенно особые эмоции. Тогда и пришло осознание, о котором я говорила в начале. Поняла, что это моя судьба.

- Вы перезапустили карьеру, не возникло желание снова пробиться на столичный уровень?

- Я гастролировала, в Санкт-Петербурге танцевала, и были варианты уехать в Москву в театр. Поступило предложение лет шесть назад, но сын тогда ходил в начальную школу и, когда его спросили, был категоричен: «Нет. Я не хочу». Хотя сейчас иногда со смехом заводит разговор: «А если бы мы тогда переехали…». Возможностей, в том числе и финансовых, в Москве было бы больше, но желание ребенка для меня как закон.

- Были ли у вас экстремальные гастроли?

- У нас по республике. И они же самые ответственные. Ты выступаешь для родного зрителя, многие не видели балет даже по интернету. И ты приезжаешь показать. Держишь в уме: «А вдруг кто-то из детей заинтересуется, захочет пройти такой путь». Очень волнительно. А сцена-то не соответствует. Дома культуры 60-х годов постройки, где покрытие уже вздулось от времени. Да и ездили мы в ноябре или декабре, когда очень холодно. На сцене максимум 10 градусов, дышишь – и пар изо рта. А заграницей можно услышать жалобы, что линолеум скользковат от света софитов. Их бы в наши условия (смеется).

- Как грелись? За кулисами пили чай, отогревали руки-ноги варежками и покрывалом?

- Да, бросьте. Музыка зазвучала, пошел адреналин, вошел в образ – и никакого дискомфорта. А вот о шероховатостях сцены, несмотря на все эмоции, лучше не забывать. Травмы, увы, спутник профессии.

- У вашей профессии еще один грустный спутник – жизнь после сцены. Вот цитата Ульяны Лопаткиной: «Начиная с 10-летнего возраста, наша жизнь - балет. Все поставлено ему на службу. И когда срок действия инструмента, которым является твое тренированное тело, заканчивается, встает вопрос: как свои профессиональные качества применять дальше? Кем быть? Педагоги в таком количестве не требуются. Профессия хореографа - особый талант. И что в итоге? Психологическая смерть».

- Да уж. Она поднимает очень серьезную тему. Знаете, очень хочется, чтобы дирекция театра помогала нам, балетным артистам, по окончании творческой деятельности менять квалификацию. Помогала переходить в смежные театральные профессии - помощник режиссера, режиссер, осветитель, звукооператор. Мы как никто другой знаем спектакль, его содержание. Это правда, закончив карьеру, в 40-45 лет ты становишься никому ненужным. И хорошо, что сейчас наши проблемы слышат.

- Вы стали преподавать еще в 2006-м с мыслями о будущем или стечение обстоятельств?

- Директор училища Людмила Георгиевна Пермякова предложила взять класс. Сама я преподавать точно никогда не хотела, даже мыслей не было. Но она подала все в ультимативной форме: «У меня других вариантов нет, выручай, я тебя жду». И раз начала, то уже сама поступила в академию, чтобы были самые хорошие знания, как преподавать. У меня два выпуска уже. Лауреаты премий, дипломанты и наши нынешние солистки уже есть.

В театре мы как семья

- Как сейчас с талантами?

- Самое главное, чтобы ребенок был здоров. Даже суперталантливый ребенок без здоровья сломается, как бы ты не старался его готовить. А на судьбы влиять не хочется. В балете очень многое должно сойтись. Нужен характер. Без него тоже не стать суперзвездой. Просто не получится быть солистом, выдерживать ответственность, конкуренцию. Это в Улан-Удэ мы практически все выпускники одной школы и живем как одна семья. Когда уедешь, столкнешься совсем с другим отношением. Давление от ожиданий колоссальное, надо уметь доказывать постоянно. Без характера никак.

- Есть ли у вас любимая постановка?

- Не могу одну выделить. Сейчас, когда ты уже почти у финиша, каждая становится дорогой. К каждому выступлению ты проходишь определенный путь, проживаешь маленький жизненный цикл. Как их можно выделять? Тем более я сама себе самый большой критик и не считаю, что приближалась к идеалу. Вложила-то все 150 процентов, но, сколько вернулось обратно – вопрос.

- Вы сказали о финишной черте. Дальше в планах педагогическая работа или пока рано говорить?

- В последние годы много работала со спортсменами: спортивная и художественная гимнастика, аэробика. Там зарплата больше, но балетное училище оставлять не собираюсь. Хочу передавать знания, умения будущим поколениям. Понимаю предмет досконально. Хочу оставить свое наследие бурятскому балету, училищу, театру.

фото: из личного архива Баярмы Цыбиковой, пресс-службы БГАТОиБ

28 марта