Что происходило на территории Бурятии сто лет назад? Чтобы понять, насколько изменится жизнь детишек, которые сейчас ходят в детский сад, достаточно взглянуть в зеркало времени и сравнить сегодня с событиями вековой давности.

Что происходило на территории современной Бурятии сто лет назад? Век – это достаточно большой срок, но в то же время этот отрезок времени укладывается в одну человеческую жизнь. Чтобы понять, насколько изменится жизнь детишек, которые сейчас ходят в детский сад, достаточно взглянуть в зеркало времени и сравнить сегодня с событиями вековой давности.

К светлому будущему

Сибирскому крестьянству, не знавшему крепостничества и барщины, а также нехватки пахотной земли, новая власть не могла дать ничего. А посему с приходом к власти большевиков, которые все проблемы строительства социализма наметили решить за счет крестьянства, в Сибири повсеместно вспыхивали крестьянские восстания – куда там Емельяну Пугачеву!

Это движение было названо советскими историками хитрым термином: «кулацкий политический бандитизм». Хотя честнее было бы признать, что крестьяне просто отстаивали свои права. Особенности Гражданской войны в Сибири привели к образованию ДВР (Дальневосточная республика). До 1923 года Бурятия входила в состав «буферной» Дальневосточной республики. Но хотя ДВР официально считалась буржуазно-демократической республикой, эта декорация не скрывала того, что власть здесь крепко держали большевики.

Кроме продразверстки, когда у крестьян зачастую изымалось все зерно, обрекая их на голод, позже широко практиковалось принудительное привлечение крестьян к обработке земель государственных хозяйств и совхозов, хотя до своей победы большевики всегда критиковали подобный труд, называя его барщиной.

Сами же коммунисты давали такое определение положению тогдашнего крестьянина: «…В Советской России он превращен в обычную рабочую лошадь, в бесправную и бессловесную скотину». В 1930-е крестьянам даже паспортов не выдавали. Видимо, чтобы не разбежались из колхозов. Большевики всегда рассматривали крестьянство как «несознательный, отсталый, реакционный класс», который следовало как можно быстрее превратить в «сознательный и передовой». Методы всегда предпочитались самые грубые, силовые.

Кроме того, большевики покусились даже на веру. Повсеместно закрывались и осквернялись храмы, молельные дома и «святые места» всех религиозных конфессий, «изымались» церковные ценности. Ленин подвел под этот грабеж теоретическую базу: «Мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов рублей. Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности… совершенно немыслимы…». То есть Советской власти нужны были средства для строительства светлого будущего. Где же их взять?

Далее Ильич предложил «методические указания» по изъятию ценностей. Их предлагалось изымать, ни перед чем не останавливаясь, с беспощадной решительностью. «Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать», – писал Ленин.

Бой после победы

Считается, что Гражданская война в России закончилась в 1920 году, после взятия красными Крыма. Однако в Сибири этот процесс затянулся, и к 1921 году в Бурятии стихийные крестьянские восстания привели регион на грань новой Гражданской войны. Власти изобрели НЭП, и масштабы выступлений резко сократились. Но волнения и восстания продолжались и во времена НЭПа. По данным бюро Сибкрайкома, в 1925 году банды действовали по всей территории края, причем в Восточной Сибири имели ярко выраженную политическую направленность. В декабре 1926 – январе 1927 года на территории края проводилась кампания по ликвидации банд. Их число сократилось до четырех, но уже к августу 1927 года вновь образовались 24 банды.

В Прибайкалье постоянно действовали банды Донского, Шапошникова, Кочкина, Прокопьева, Яковлева общей численностью до 300 человек. Кроме того, постоянно возникали и вновь исчезали мелкие группы. В июле 1922 года мелкие группы пытались объединиться, чтобы затем идти на соединение с восставшими в Якутии, но после столкновений с регулярными частями Красной Армии рассеялись на мелкие группы, действующие каждая сама по себе. Зимой 1922 года это движение пошло на убыль. Кулаки отсиживались в глухих местах, ожидая весны. В это время летучие отряды ГПУ проводят различные операции, вылавливая скрывающихся. В сводках постоянно упоминается: «изъято семь пассивных бандитов», «изъято до тридцати трех пассивных бандитов». Так в документах того времени зашифровывались аресты и расстрелы заподозренных в участии в бандах.

Чтобы осознать, что толкало людей на восстания, необходимо упомянуть, что летом 1923 года в Селенгинском уезде начался голод. Голодающие, число которых достигало 40 тысяч человек (в основном в Джидинском районе), питались травой, скот в большинстве районов был полностью уничтожен. Среди голодающих свирепствовали эпидемии тифа, оспы, дифтерита. Это не было сделано специально, как сегодня утверждают некоторые историки. Дело в том, что СССР к концу 20-х годов по-прежнему оставался большей частью аграрной страной. Нужно было провести индустриализацию, «или нас сомнут», как сказал Иосиф Сталин.

И со второй половины 20-х годов началась беспрецедентная кампания по ускорению темпов развития промышленности, в первую очередь, тяжелой. Идея «индустриального прорыва» – стремительного превращения СССР из аграрного государства в мощную промышленную державу – означала свертывание НЭПа. Потребовались огромные финансовые затраты, чрезмерная эмиссия денег и колоссальное увеличение импорта промышленного оборудования.

Эта «перекачка средств из сельского хозяйства в промышленность» породила острый дефицит потребительских товаров и прогрессирующую инфляцию, при «твердых ценах» на продукцию сельского хозяйства, что означало фактическую отмену свободной торговли. Хлеб просто изымали. Из-за мирового экономического кризиса цены на зерно, бывшее основным экспортным товаром, стремительно падали, и экспорт приходилось постоянно наращивать, чтобы иметь валютные резервы для оплаты импорта техники. Жизненный уровень народа резко понизился. Крестьяне не хотели продавать хлеб по невыгодным для себя ценам, поэтому государство прибегло к максимально жестким средствам давления на «саботирующее» крестьянство.

С 1928 года, впервые со времен «военного коммунизма», вновь стали применяться «чрезвычайные меры». Посланные в деревни уполномоченные «двадцатипятитысячники» (на самом деле их было более 100 тысяч человек) из числа городских коммунистов, несшие личную ответственность за выполнение плана хлебозаготовок, были наделены самыми широкими полномочиями. Против крестьян применялось все – от подворового обхода и обысков, в результате которых реквизировались практически все запасы зерна, до прямых судебных и внесудебных репрессий. И хотя эти меры позволили государству уже в первом квартале 1928 года заготовить зерна на 76% больше, чем в предыдущем, стало ясно, что это «пиррова победа». Крестьянство, не забывшее времена «военного коммунизма» и приведенное в ярость новой чрезвычайщиной, вновь поднялось на борьбу против властей.

Наиболее широкие масштабы приобрело восстание в 1930 году в Бичурском районе (в который в то время входили три административных образования – Малетинский район Читинского округа, Мухоршибирский и Кяхтинский аймаки БМАССР). Восстание возглавлял М. Г. Тюрюханов из села Бичура, сосланный как кулак. В конце 1929 года он вернулся из ссылки и объединил до этого разрозненные и практически не связанные между собой подпольные группы крестьян, стихийно возникшие на рубеже 1928-1929 годов. Основной базой организации было село Бичура, в котором действовали три ячейки, организованные по улицам.

Постепенно все банды на территории Бурятии были ликвидированы, бывшие крестьяне-единоличники организовались по воле партии в колхозы, а несогласных выслали – «из Сибири в Сибирь». Люди привыкали жить в новых экономических условиях, как крепостные эпохи победившего социализма. И жизнь эта становилась все лучше и лучше, вплоть до 1980-х годов. Но это уже совсем другая история.

Сергей Болотов