Как я стал шаманом Мы продолжаем заставлять сомневаться самых отъявленных скептиков. Спорьте и присылайте свои истории для этой рубрики.

Трудно было начать писать эту историю, ведь я  - самый обычный человек, не имеющий отношения к писательству, творчеству и вообще всему, что касается умения красиво говорить. Зачем же я пишу сюда? Наверное, хочется выговориться и тем самым облегчить собственную душу. И уж точно не для рекламы, как вы могли бы подумать. Чтобы избежать домыслов на этот счет, я подпишусь вымышленным именем, тогда вы точно будете знать, что не ищу клиентов и не собираюсь корчить из себя всевидящего экстрасенса. 

Голоса

Родом я из небольшого бурятского улуса в Иркутской области. В Улан-Удэ приехал вслед за многочисленными старшими братьями. Ребята уже отучились и работали, поэтому проблем с местожительством отхона (так называют любимых младших детей в бурятских семьях) не возникало. Поступил в БГУ, а тогда еще пединститут, окончил исторический, сходил в армию, женился. Как вы поняли, биография у меня ничем не примечательна, кроме разве того, что работать пошел в милицию. 

Во вторую чеченскую отправили на фронт, был в горячих точках. Там все и случилось. Я стал слышать голоса: они постоянно звучали в моей голове, то едва слышным шепотом, то навязчивым  зудением отдавали в мозгу. Сначала это был неразборчивый бубнеж, потом я стал разбирать отдельные слова, фразы, предложения… Это невыносимо раздражало, и я все больше подозревал, что схожу с ума после контузии. А одной душной темной ночью случилось страшное: мой друг решил освежиться, окунув голову в ручей, протекавший между скал. Но там прятался враг, который убил моего лучшего друга… И я проснулся! В холодном поту. Вышел из палатки как раз, когда Сергей намылился искупаться.

- Стой, ты куда? - Пойду голову намочу. - Не ходи, опасно. - Да чего там, чисто же было! Недавно проверяли.

С этими словами Серый направился к ручью, я за ним. Я успел выстрелить первым, Серега остался жив. С тех пор к моим видениям стали прислушиваться. Некто или нечто показывало мне опасные места, где заложена взрывчатка, я заранее знал, куда приземлится мина. 

Дар

Домой вернулся дважды контуженным, но живым. В положенный отпуск пил, не просыхая, стараясь забыть, что произошло. В одну из ночей я, как наяву, увидел своего покойного деда, сухого старика, чье лицо было так сильно испещрено морщинами, что трудно было разобрать, где у него находится абсолютно беззубый рот. Он злобно смотрел на меня из-под редких седых бровей, сурово сведенных к горбатому носу, и жевал собственные бескровные губы. Потом дед Бадма надолго закашлялся, а успокоившись, прохрипел: «Хубун (парень, мальчик – бур.), или ты примешь дар, или заберу к себе». Произнеся эту фразу, старик подошел и со всей силы стукнул меня по лбу набалдашником своей любимой трости.

Я проснулся от дикой боли в голове. Первым делом побежал к зеркалу: на лбу красовался огромный фиолетовый синяк. Трещала голова, а глотка требовала немедленно залить ее чем-то горячим и хмельным. Пришлось покупать чекушку. А едва я окунулся в пьяную дрему, как снова пришел дед. На этот раз он выглядел еще злее, я бы сказал, даже разъяренным. Он ругал меня на смеси бурятского и русского языков, охаживая при этом тростью: «Боло, боло, тэнэг… (хватит, хватит, дурак! – бур.).  От боли я потерял сознание.

Очнулся в больнице. Скорую вызвала жена, вовремя вернувшаяся с работы. Теперь моя милая Анюта сидела возле больничной койки и рыдала: «Бато, я думала, ты умрешь! Ты три дня в коме провел! Ты обо мне думал, когда пил? А о Саране?». От крика жены голова заболела еще сильнее, перед глазами словно трясли какую-то сетку, и меня стошнило, вернее, появились рвотные позывы, ведь в желудке уже давно было пусто. Вокруг забегали врачи и медсестры, начали делать уколы, где-то вдали рыдала Анюта. А я вдруг очень ясно увидел наш дом, гостиную: в углу, у алтаря с подношениями и фотографией Будды (сам я шаманист, а жена, хоть и русская, выросла в бурятской семье, верующая буддистка), на коленках сидела наша пятилетняя дочка Сарана. Она сложила крохотные ладошки у груди и горячо шептала: «Бурхан, пожалуйста, сделай так, чтобы папа выжил, пусть он больше не пьет. Бурхан, игрушек не надо, сладкого не надо, только папе помоги». Сарана молилась и плакала, а я лежал, недвижимый и беспомощный, так далеко от моей любимой девочки и не мог ее утешить. Только лежал и видел, как крупные слезы бегут по круглым щечкам: любимым, нежно пахнущим, которые я так любил целовать. И больнее всего было осознавать, что это я причинил ей столько боли. Я, никто другой…

Из больницы вышел с твердым намерением никогда больше не прикасаться к бутылке и принять шаманство, иначе, как мне казалось, дед Бадма придет и заберет с собой. 

Наследство

Принимать шаманство поехали вместе с семьей на родину. Во время обряда мне резко стало плохо, затрясло, и очень трудно объяснить, что произошло. Было ощущение, что через меня то проходит электрический ток, то обдает горячими волнами воздуха. Атмосфера вокруг была такой раскаленной, что обжигало ноздри и горло. И вдруг резко все изменилось: вокруг стало прохладно и свежо, запахло душистой травой ая-ганга и чем-то невыносимо знакомым, уютным и сладостно привычным. Под босыми ступнями я ощутил дощатый пол. Перед глазами замаячила дверь, я толкнул ее, переступил порог и пребольно ударился головой об косяк. Тут же схватился за больное место и ощутил под пальцами шишку, но не свежую, а давно зажившую гематому. Все правильно. Об это место я тысячу раз ударялся головой в детстве, ведь я переступил порог дедовского дома. Баабай (дед по отцу у бурят) сидел на низком деревянном диванчике, поджав ноги, и попивал арсу (кисломолочный напиток). Услышав шаги, он поднял голову. Сегодня дед Бадма выглядел совершенно иначе, чем в моих алкогольных кошмарах: взгляд выцветших глаз был добрым, брови слегка приподняты, как будто он был удивлен, а на губах, запачканных арсой, играла улыбка.

- Ерэ? (Пришел?) - Тиимэ, баабай (Да, дедушка).

Дед Бадма снова улыбнулся, покачал головой и заговорил по-русски неожиданно хорошо, как при жизни не говорил: «Дар у тебя ненадолго. Ты слишком слабый. Но ты нужен для другого». Не успел я задать вопрос, как дед шикнул и кивнул в сторону маленькой комнаты, мол, иди туда. В спаленке на кровати спал крохотный мальчик со светлыми волосиками, но смуглой бурятской кожей. Я наклонился, понюхал макушку и подумал, что пахнет мальчонка точь-в-точь как Сарана, вот только доча уродилась в меня: с жесткими, как проволока, черными волосами и раскосыми глазами, будто Анюта и не мать ей вовсе. А пацан так походил на жену, даже родинка как у нее, у губы… Стоп! Это что, мой сын? Баабай, вдруг очутившийся рядом, кивал, мол, твой: «Приведешь его к нам, когда время придет. А теперь иди!».

Очнулся я в родительском доме. Рядом сидела испуганная жена: «Бато, ты потерял сознание, я так испугалась. Но шаман сказал, что все в порядке и ты скоро очнешься». Я ничего не ответил ей и прижался губами к ее животу: «Ты ничего мне не хочешь рассказать?».

- Откуда ты знаешь?..

Через шесть месяцев после случившегося на свет появился Эрдэни, мой отхончик. Он родился сильно недоношенным, не мог сам дышать, были большие проблемы со зрением. Но мой златоголовый сын оказался крепким, настоящим бойцом: он выжил, хотя в те годы еще не было столь мощной аппаратуры, как сейчас, и далеко не все недоношенные детки выживали. Эрдэни уже 16, он красивый сильный парень. И скоро я передам ему свой дар.

Бато Ц.

Если у вас есть реальные истории или вы хотите поспорить с авторами, пишите по адресу: г. Улан-Удэ, ул. Каландаришвили, 23, оф. 31, почтовый индекс 670000 или на электронную почту [email protected] с пометкой «Сверхъестественное».

фото: pixabay.com