«Сверхъестественное»: Машенька

Здравствуйте. Признаться честно, я никогда особо не верила в «страшилки» и «бабкины сказки». Это продолжалось до тех пор, пока со мной не случилась невероятно жуткая история, которая подкосила мое здоровье. Дело дошло до того, что мне пришлось оставить работу воспитателя в детском саду. У меня появилась фобия - я боюсь маленьких детей.

Воробушек

Случилось все в 2010 году, но я до сих пор почти никому ничего не рассказывала, боясь, что собеседник сочтет меня сумасшедшей. Да и я сама, расскажи мне тогда похожую байку, покрутила бы пальцем у виска. Кто знает, может быть, я и впрямь сошла с ума, и мне все привиделось. Начну, как говорится, от печки.

Жила я тогда в одном из районов Бурятии, сейчас уже давно переехала в Улан-Удэ, чтобы ничего не напоминало о произошедшем. Работала, как вы поняли, в поселковом детском садике. Стаж мой педагогический – более двадцати лет, с ребятишками ладила всегда хорошо: малыши любили меня, родители относились с уважением.

Наполняемость в группе была небольшая, это вам не город. Больше 20 человек у меня сроду не бывало. В тот год у меня были крохи – трехлетки. Это всегда самое трудное и ответственное время для воспитателя, ведь для мальчиков и девочек в этом возрасте ты в меньшей степени педагог, в большей – человек, который временно заменяет маму и папу. Тут главное - любовь, ласка, забота и терпение. Представьте себе, каково это: каждое утро отрывать 20 пар цепких ручонок от родителей, каждого успокаивать и уговаривать остаться. Естественно, что за первые полгода ты настолько привыкаешь к этим заплаканным мордочкам, что за каждого болеешь душой. Может быть, это профнепригодность, не знаю. Но за столько лет работы я не смогла выработать в себе хладнокровие, а может, сказался тот факт, что своих детей у меня никогда не было и каждый воспитанник был для меня родным.

Тогда у меня была совсем маленькая группа: 7 девочек, 8 мальчишек. Крепкие здоровые малыши из хороших семей. Все, кроме Машеньки (пусть ее зовут так). Мария родилась, говоря языком чиновников из соцзащиты, в потенциально неблагополучной семье. Родители, 20-летние обалдуи, родили кроху, сами не успев справить совершеннолетие. Отец уже прикладывался к бутылке, а про мать ходили слухи, что она любительница погулять на стороне, да и спиртным тоже не брезгует. Бабушка с дедушкой варились в том же котле: пили-рожали детей, их лишали родительских прав и так до тех пор, пока природа, наконец, не поставила точку. Кстати, Маня была старшей дочерью, после нее у матери на свет появились еще двое детей.

Когда ее привели в сад, я подумала, что мать ошиблась. Девочка была настолько маленького роста, худенькая, что ей никак нельзя было дать три годика. На фоне ровесников она выглядела как годовасик. Плохие, неразвитые зубы, грязные волосы, постоянный палец во рту. Мне показалось, что ребенок отстает в развитии. Свои предположения и опасения высказала заведующей, но та лишь развела руками: «Опека считает, что ситуация под контролем. У девочки есть своя кроватка, в доме чисто, дети не голодают, без присмотра взрослых не остаются. Видите ли, Наталья Ивановна, курс сейчас на сохранение кровной семьи в стране». С этим словами Ольга Кузьминична тяжело вздохнула и потрепала по грязной голове Машеньку. Неожиданно малышка вынула палец изо рта и, посмотрев на нас абсолютно взрослым взглядом, произнесла: «Не выгоняйте меня, тетеньки». Так началась наша дружба.

Машенька оказалось вполне нормальной психически девочкой. Она сносно говорила и умственных отклонений не демонстрировала. Единственное, что пугало в ребенке, так это ее худоба: крохотное личико и торчащие ребра вызывали желание кормить ее безостановочно. Но в целом она была здорова, даже здоровее своих более благополучных одногруппников. Если дети из обеспеченных семей то и дело подхватывали бронхиты, то Маша максимум ходила с соплями. Но это никого не напрягало. Насморк у всех ребятишек означал красные носы, мягкие платочки в кармане и тысяч инструкций от родителей. Маше же давали с собой рулон туалетной бумаги и наказ: «Сопли об платье не вытирать». И это было проявления верха родительской заботы.

Я так прикипела к этому воробушку, что всерьез задумалась «настучать» опеке на ее родителей и взять малышку к себе. Каждый раз, когда Маша оказывалась на пороге сада, мое сердце вздрагивало от радости. Мы бежали навстречу друг к другу, подолгу обнимались и секретничали. Я тайком давала ей конфеты, подкармливала между основными приемами пищи и в сон час, со сладким щемящим ощущением, в груди гладила кудлатую головку, представляя, что когда-нибудь малышка будет всегда со мной и назовет мамой.

Птичка улетела

Но, увы, этому не суждено было случиться. В январе, когда детей распустили на каникулы, родители Маши вместе с детьми отправились в гости в соседний город. Во время пьянки Машенька встала на подоконник и… Я не знаю, почему зимой в квартире многоэтажки были открытые окна, я не понимаю, зачем смышленая девочка полезла туда, где холодно и опасно. Может быть, она хотела закрыть раму, а может, хотела убежать подальше от пьяной родни. Я никогда этого не узнаю. Мой воробушек улетел навсегда…

Но на этом история не закончилась. Не помню, как, но мне удалось взять себя в руки и вернуться на работу. Я механически лепила с детьми поделки, читала вслух, но взгляд то и дело натыкался на кроватку Маши: на ней была нарисована птичка, перед сном девочка водила по картинке пальчиком и иногда целовала. Она любила этот рисунок. Уж очень мало в своей крохотной жизни Машенька видела красивых вещей, и, видимо, эта птичка казалось ей чудесной.

Навестила

Сон час. Любимое время Машеньки. Иногда, когда все остальные детки засыпали, я брала ее на руки и качала. Теперь я сидела в комнате, на диване у стены, и смотрела на уснувших детей. Пришло всего семеро: после каникул многие заболели. Было так тихо, что я слышала, как за окном завывал ветер. Не заметила, как задремала. Сквозь сон почувствовала, как чья-то маленькая ледяная ладошка гладила меня по лицу. Резко открыла глаза: все дети были в своих кроватках. Стало как-то не по себе, и я пошла умыться холодной водой.

К шести часам почти всех детей разобрали. Остались только Вася и Даша. Их родители работают в городе и не успевают к закрытию, поэтому приплачивают мне, чтобы я посидела до восьми с ребятами. Зимой темнеет рано, поэтому, когда во всем саду мы остались втроем, за окном стояла уже непроглядная темнота.

Мы с детишками сели в игровой и включили мультики. Малыши ели печенье с молоком и с удовольствием наблюдали за приключениями Винни Пуха. Я сидела рядом и заполняла табель. Неожиданно начались перепады напряжения. Лампочки в люстре то загорались ярким светом, то почти гасли. Телевизор пришлось выключить. Потом свет и вовсе погас. Василек и Дашутка перепугались: прижались ко мне, как два перепуганных котенка, и спрятали головы на груди. У меня по спине поползли мурашки, в комнате почему-то стало так холодно, будто вместе со светом отрубили отопление. Это почувствовала не только я. Ладошки у малышей были ледяными. Все шесть маленьких ручек цеплялись за мою шею. Шесть?.. В этот момент я почувствовала, как холодный пот буквально градом пробежал по спине, а мурашки атаковали все тело. Я была готова закричать в голос, но резко дали свет и вместе с электричеством в комнату вернулось тепло.

Об этом происшествии я никому не рассказала. Но поняла, что больше не смогу работать, да и жить здесь. Это выше моих сил. Утром я написала заявление об уходе и уехала в Улан-Удэ, к маме. С тех пор прошло много лет, но я до сих пор уверена, что в тот вечер и день меня навещала Машенька.

Наталья П.