Счастливый талисман Забайкальский казак Дондок Иринчинов вписал своё имя в историю тем, что стал незаменимым помощником и счастливым талисманом для знаменитого путешественника, исследователя Центральной Азии Николая Пржевальского. Иринчинов сопровождал Пржевальского в четырёх его удачных экспедициях, а вот в пятую идти отказался – и в этой экспедиции Пржевальский… умер.

Культура 6 октября 2019, 13:01 2308
Счастливый талисман

Забайкальский казак Дондок Иринчинов вписал своё имя в историю тем, что стал незаменимым помощником и счастливым талисманом для знаменитого путешественника, исследователя Центральной Азии (а также разведчика Генерального штаба) Николая Пржевальского. Иринчинов сопровождал Пржевальского в четырёх его удачных экспедициях, а вот в пятую идти отказался – и в этой экспедиции Пржевальский… умер.

Белый хубилган 

Дондок Гуржапович Иринчинов был рекомендован Пржевальскому казачьим атаманом в середине первого путешествия по Центральной Азии, он заменил вместе с Панфилом Чебаевым казаков из русского посольства в Китае, которые оказались «недостаточно усердными». Значительно большее влияние на решение Николая Пржевальского оказало то, что Иринчинов владел монгольским языком и письменностью, а позднее проявил и недюжинные дипломатические способности.

В марте 1872 года экспедиция Пржевальского выступила из китайского города Калгана. Пржевальский отмечал чрезвычайную бедность местных жителей, обитавших в глинобитных домах, многие относились к чужакам враждебно. Вообще обстановка там была неспокойной. Но отмечался и удивительный факт: вдоль дороги, по которой проходил отряд Пржевальского, сотнями стояли на коленях люди. Как выяснил Иринчинов во время расспросов, это были тяжело больные люди, которые хотели получить благословение великого белого хубилгана (святого), как они называли Николая Пржевальского.

Как уроженец села Кимборы, что в Смоленской губернии, стал для монголов святым? Это загадка. Охотник и орнитолог, после пяти лет службы в полку Николай поступил в Академию Генерального штаба, чтобы отдаться любимому занятию – путешествиям. Но и после окончания Академии ему пришлось некоторое время преподавать в Варшавском юнкерском училище (Польша тогда входила в состав Российской империи). Одновременно он усиленно изучал ботанику, зоологию, собирал гербарии, и в это время его интерес обратился к Центральной Азии. Но это ведь было и время подготовки к реализации планов по присоединению к империи Тибета, а далее  Индии, с которыми позднее обращался к императору Пётр Александрович Бадмаев – лекарь и царедворец. А для этого необходимо иметь подробную информацию. Поэтому экспедиции Николая Пржевальского лишь для прикрытия имели научное значение, на самом деле это был сбор стратегической информации.

В таком деле местный проводник, хорошо ориентирующийся на местности, находящий общий язык с населением, знающий их обычаи, строй мыслей, просто незаменим. Не исключено, что слух про белого «святого» запустил в народ именно Иринчинов. Это значительно облегчило прохождение маленького отряда по неспокойной территории, где на дорогах регулярно «шалили» тангуты.

В своих опубликованных записках (помимо секретных донесений Генеральному штабу, были и мемуары) Николай Пржевальский отмечал замечательные способности Дондока Иринчинова находить нужные и удобные пути в непроходимых, на первый взгляд, местах. Так, Иринчинов каким-то чудом нашёл древнюю, давно заброшенную дорогу к озеру Лобнор во время второй экспедиции.

Начав путь с Кульджи, экспедиция преодолела хребты Тянь-Шаня и Таримскую впадину, здесь Иринчинов нашёл дорогу к тростниковому озеру-болоту Лобнор. Огромное озеро имело в длину 100 километров, а шириной – 20-22 километра! Из европейцев Пржевальским был вторым аж после… Марко Поло! Будет излишним напомнить, что эти неизведанные пути Пржевальский тщательно наносил на карту вместе с описаниями местностей, населения, климата и животного мира. Вместе с этнографическими записями о лобнорцах (каракурчинцах) они составили ценную информацию о местах предполагаемого освоения. В том числе о странной болезни, которой заболели почти все участники экспедиции – предположительно, от соляной пыли, которой был насыщен воздух. Но успешно вернулись. Пржевальский записал в дневнике: «Пройдёт год, уладятся недоразумения с Китаем, поправится моё здоровье, и тогда я снова возьму страннический посох и снова направлюсь в азиатские пустыни».

Утраченное доверие 

Во время третьей экспедиции только благодаря искусству Иринчинова вести переговоры, в которых он проявил свои дипломатические способности, удалось уговорить Цайдамского князя продать отряду продовольствие и дать проводника, без чего дальнейшее путешествие было бы невозможным. Пржевальский оценил заслуги Дондока Иринчинова, теперь старший урядник шёл во главе каравана, отвечал за закупку верблюдов, продовольствия, и прочих припасов. Он стал вахмистром экспедиционного отряда, командиром караула из шести казаков.  Это была суровая служба – отряд несколько раз подвергался нападениям тангутов, но успешно отразил все атаки. Все казаки были награждены за тот поход. А Пржевальский именно в этой экспедиции описал дикую лошадь, получившую его имя – «лошадь Пржевальского».

В четвёртой экспедиции, вышедшей из Урги (ныне  Улан-Батор), произошёл инцидент, повлиявший на разрыв отношений Пржевальского с Иринчиновым. Они сотрудничали 14 лет, и вот…

Запись из дневника Пржевальского о роковой дате 22 октября 1885 года: «Нижние чины, находящиеся в экспедиции… осмелились без моего ведома купить у туземцев водки и пить её тихомолком». В происшествии был обвинён Иринчинов, что недоглядел и допустил пьянство среди подчинённых, и даже принимал в нём участие. Разумеется, разведчик Пржевальский не сообщал рядовым участникам экспедиции, что на самом деле они выполняют секретный приказ Генерального штаба и находятся на особом задании, где должна соблюдаться строжайшая воинская дисциплина.

Иринчинов и не видел особого нарушения в том, чтобы выпить с устатку на привале. Но меры были приняты жёсткие – Пржевальский в наказание назначил вахмистра в ночной караул и даже занёс фамилию проштрафившегося в журнал. Это имело тяжёлые последствия. В 1888 году Дондок Иринчинов отказался ехать в 5-ю экспедицию Пржевальского. «Я уверен, — писал он, — если пойду в экспедицию, то домой не вернусь». Этот отказ произвёл на Пржевальского сильное и тяжёлое впечатление. Он лишился счастливого талисмана – надёжнейшего проводника. Как известно, в самом начале 5-й экспедиции Пржевальский заболел тифом и умер.

Наверное, на отказ Иринчинова пойти в пятую экспедицию повлияла обида за несправедливое обвинение. Казаки во время путешествия выдерживали тяжкие испытания – под снегом и дождём шла экспедиция, к вечеру промерзшие и проголодавшиеся путники, вполне естественно, желали согреться и просушиться, отдохнуть. Выпить стопку для сугреву – что в этом криминального?

Да, по итогам экспедиций казаки награждались медалями, повышались в звании, в том числе и вахмистр отряда Дондок Иринчинов не был обделён медалями РГО. Но с товарищами так не поступают.

Дондок Иринчинов был уроженцем посёлка Цаган-Челутай Забайкальской области, ныне он входит в Кяхтинский район Бурятии. И поныне там живут потомки знаменитого земляка, вместе с Пржевальским исследовавшего Центральную Азию. В Цаган-Челутае до сих пор стоит домик, откуда Дондок Иринчинов уходил в свои знаменитые путешествия.

29 марта