«Хоть какой, но вернись домой»: Откровенный рассказ семьи фронтовика 75-летию Победы в Великой Отечественной войне посвящается.

Наш отец, Михаил Константинович Сухордин, был призван на защиту Родины сразу в первые дни Великой Отечественной войны. К этому времени ему исполнилось 37 лет, а в его семье было уже шестеро детей. Вместе с ним проживал и его младший брат – Семён Константинович, который перебрался в Баунтовскую тайгу вместе с братом в поисках лучшей жизни. Подражая старшему брату во всём, Семён не захотел отставать от него и в эти суровые для страны дни. На призывной пункт он пришёл в полной готовности и встал рядом с братом.

В 30-е годы наши родители с двумя детьми на лошадях перебрались из Баргузинской тайги на золотые прииски в далёкий Баунт. Голод, отсутствие какой-либо работы гнали людей в неизведанные края за куском хлеба и кровом для семьи. Баунтовская тайга манила людей золотыми приисками и заработками. Добравшись до заветного края и кочуя с одного прииска на другой, семья понемногу оклемалась и даже скопила денег на покупку небольшого домика в посёлке Багдарин, в котором осталась на долгие годы. Трудолюбивые родители работали на промывке золотоносных пород, зарабатывая небольшие, но всё же деньги, завели скотину, которая была хорошим подспорьем для растущей семьи, и даже по случаю приобрели лошадь. В холодное зимнее время, когда промывка золота приостанавливалась, отец с его братом ходили на охоту. Зверя в тайге обитало много, и добытого мяса большой семье хватало надолго. На сданную пушнину приобретали всё необходимое для семьи, детей и продукты. Но однажды охота чуть не закончилась для отца трагедией. Братья договорились обойти сопку по разным тропам и к вечеру встретиться в зимовье. Семён быстро прошёл свой путь, проверил и снял капканы и вернулся в зимовьё. Уже темнело, но Михаил всё не возвращался. Рано утром, как только немного рассвело, Семён двинулся навстречу брату. Недалеко от зимовья он нашёл Михаила, окровавленного, в рваной одежде, без сознания. Рядом с ним лежала их охотничья собака Арма, такая же обессиленная в неравной борьбе, как и её хозяин, неподалёку стоял оскалившийся матёрый волк. Ближе к лесу были ещё волки, которые ждали сигнала от вожака. Семён выстрелом из охотничьего ружья разогнал стаю волков, соорудил из веток волокуши, взвалил на них брата и потащил к зимовью. Как ни звал Семён собаку, та ни в какую не пошла за ним. Только весной появилась Арма с двумя щенками-волчатами. Собака была из волчьей породы, вот и потянуло её в родную стаю. Но верная людям, она боролась с волками за хозяина до последних сил. После этого случая отец долго болел, всё мерещился ему волк с оскалившейся мордой, а иногда стал являться во сне, как бы предсказывая что-то неприятное.

Накануне войны в семье родителей появился мальчик. Отец был рад. Это был третий сын, а по старинной русской притче, один сын – не сын, два сына – полсына, а три сына – полный сын. «Вот теперь у меня будут настоящие помощники-мужички», – думал отец. Но грянула проклятая война, которая принесла столько горя и страданий людям, что просто выжить в ней было уже настоящим счастьем. На призывной пункт отец пришёл с маленьким сыном Костей на руках, названным в честь деда Константина, и остальными детьми, которые держались кто за юбку матери, кто за штаны отца. Отец, как мог, подбадривал нашу маму, обещая к осени вернуться домой. Никто не знал, сколько же будет длиться эта беда, нависшая чёрной тучей над нашей страной. На прощание отец обнял мать и, с трудом подбирая слова, произнёс с болью в голосе: «Прости меня, Люба, за всё, если сможешь. Только сейчас я понял, что обижал тебя зазря. Может, и не свидимся больше». Мама крепко обняла отца и навзрыд заплакала от его слов. Сколько лет она ждала этого признания от него. Отец был хорошим хозяином, хорошим отцом, но не лучшим мужем, не умел он жалеть маму, которая ещё в младенчестве осталась круглой сиротой и которой ой как досталось от жизни, особенно в годы войны с шестью детьми на руках.

На фронте отец воевал в 584-м стрелковом полку в составе 199-й стрелковой дивизии, образованной в начале войны. Охотничий опыт как никогда пригодился стрелку Михаилу Сухордину в борьбе с врагами. Обида за Родину, за оставленную семью немногословного сибиряка делала его одержимым в боях с немцами. И каждый раз, когда он отчётливо каким-то непонятным чутьём ощущал рядом опасность и смерть, в его сознании, как будто перед глазами, возникала звериная волчья пасть. И непреодолимая сила выжить, как тогда на охоте перед самой войной, помогала отцу выстоять в схватке с врагом. Отец рассказывал, как трудно было на войне, особенно в первые летние месяцы 1941 года. По дороге к фронту в эшелонах, набитых необстрелянными новобранцами, было шумно, тесно, накурено, а иногда звучала и гармошка, захваченная из дома ярым гармонистом. Кто-то шутил над соседом, оставившим молодую жену, кто-то делился махоркой, но иногда наступала тревожная тишина и балагуры смолкали. Многие даже представить не могли, что через некоторое время им придётся вступать в бой с хорошо подготовленным врагом. Это был период, когда наша армия вынуждена была отступать и оставлять свои земли врагу. По воспоминаниям отца, нашим солдатам на первых порах иногда приходилось вступать в бой с оружием в руках, но без патронов. Он говорил, что, возможно, это было продиктовано тем, что солдаты ещё были не готовы к настоящему бою, кроме того, многие не умели стрелять, а в бою могло случиться всякое. В растерянности находились не только солдаты, но порой и командование.

Отец вспоминал. …Недалеко у линии фронта выгрузились из вагонов, построились. Перед солдатами была поставлена задача – срочно укрепляться. Командиры все команды отдавали вполголоса. Началось укрепление позиций наших войск. Через несколько часов начался бой. Отец рассказывал, что никто из прибывших солдат даже представить не мог, что враг совсем рядом. Когда же над головами полетели немецкие самолёты, стали рваться снаряды, было страшно всем. Но был приказ: « Не отступать!». Многие солдаты не имели патронов, и тогда они действовали штыком. Отец, вспоминая этот первый страшный бой, часто и много курил, жалел своих друзей, с которыми подружился уже в дороге и которые пали сразу же в первом бою. Только через несколько дней солдаты получили патроны к своим винтовкам. Появилась уверенность, и они говорили, что теперь смогут дать отпор «вражинам». С какой болью он рассказывал, как приходилось ещё не раз отступать, оставляя сожжённые поля, деревни и сёла. На фронте не хватало оружия, боеприпасов, продовольствия. Однажды полевая кухня оказалась отрезана от передовой. Солдаты после марш-броска остались без обеда и ужина. В это время пришёл приказ – срочно занимать оборонительные рубежи и укрепляться в заданной позиции. Голодные солдаты молча, с остервенением долбили каменистую землю, проклиная фашистов. Вздремнуть удалось только под утро. Часов в пять начался бой. Первые минуты казались адом. Было страшно, и многие от дикого натиска немцев растерялись и стали отступать. И тогда командир, молоденький лейтенант, остановил панику выстрелом в воздух. Солдаты как будто опомнились и бросились за ним в атаку с криком «За Родину! За Сталина!». Наш отец находился рядом со своим молодым командиром и всячески старался поддержать его и неопытных бойцов. Он вспоминал, что во время боя было только одно желание – сдержать атаку немцев, иначе смерть. Несмотря на то, что силы были неравны, нашим бойцам удалось отбить немецкую вражескую атаку и перейти в наступление. Немцы не ожидали такого остервенелого натиска со стороны русских и побежали. Наши, не имея достаточного запаса пуль, добивали немцев штыками, и это было страшно. Ликование наших солдат смешивалось с радостью боевого успеха и слезами горя, так как потери были очень большими. Было больно осознавать, что только что живые молодые парни уже никогда больше не увидят синее небо и своих близких и родных. В этом бою был ранен и молодой командир, который своим примером сумел остановить панику среди солдат и перейти в наступление. Поставленная задача перед советскими воинами была выполнена. Вскоре подоспели полевая кухня и подкрепление. За этот бой многие бойцы были награждены медалями « За отвагу», в том числе и наш отец.

Но этот успех наших войск был кратковременным, так как на начало войны силы врага в вооружении, живой силе, по танкам превосходили советские. Отец вспоминал, как иногда нашим войскам приходилось продвинуться на несколько километров вперёд, а потом отступать, теряя при этом людей и технику. Однажды им пришлось отступать за приток реки Десна. Наскоро сколоченных плотов не хватало, а немецкие войска приближались. Было решено переправляться вплавь и закрепиться на противоположном берегу. Некоторые солдаты не могли решиться на самостоятельную переправу, так как не умели плавать. Тогда отец предложил свой таёжный опыт, когда приходилось переплывать реки, используя прочные котомки, перевернув их дном вверх на воде. Таким образом образовывался крепкий пузырь, который мог выдержать большой груз. На плот переложили всё тяжёлое, и часть солдат благополучно на пузырях переправились на другой берег, где спешно стали укрепляться. Позиции оказались выгодными для наших солдат и, несмотря на превосходство противника, враг не прошёл. Отец был хорошим стрелком, его рука не знала промаха. Да и как ему было не быть таким метким, когда с молодых лет он много охотился и жил в тайге. На фронте он, как опытный стрелок, ходил перед боем с группой разведчиков «снимать» немецких снайперов, как он тогда говорил: «снимать кукушек». От их действий зависел успех предстоящих военных операций. Во время очередного боя, когда наши солдаты буквально наступали фашистам на пятки и в ход опять пошли штыки, отец впервые не смог убить врага. А дело было так: во время штыковой атаки отец настигал одного из фрицев. Уже на расстоянии вытянутой руки немец резко повернулся перед отцом, упал на колени, и отец увидел в его руках Христово Распятие. В глазах немецкого солдата отец увидел не только страх смерти, но и какое-то раскаяние, мольбу и слёзы. К тому же солдат оказался настолько юным, что рука нашего отца, уже опытного солдата, не поднялась убить его, державшего в руках Распятие, которое, вероятнее всего, было отнято в какой то русской семье. «Господи! Совсем ребёнок, может, чуть старше моего Ванюшки!» – подумал отец и невольно опустил штык. После войны отец иногда вспоминал этот случай и, как бы оправдываясь за свой поступок, говорил, что немецкие солдаты такие же люди, только они были захватчики, а мы – освободители своей Родины, и в этом была главная разница и человеческая беда, в которой надо было убивать друг друга.

В марте 1942 года наш отец был тяжело ранен. И в бою, когда фашистская пуля прошила его насквозь и вышла наружу, когда сознание его помутилось от боли и потери крови, перед глазами отца опять возникла злобная волчья пасть. В сознании отца мелькнула только одна мысль: «…как же моя Любавушка будет жить одна с ребятишками». Очнулся он уже в полевом госпитале ЭГ-3160 под Смоленском, в котором находился на лечении несколько месяцев. В госпитале он подружился с тяжело раненным капитаном родом из Иркутска. Как-то отец рассказал ему про свою слабость, когда он не смог убить врага-подростка. Капитан внимательно выслушал отца и посоветовал никому не рассказывать эту историю: «Могут неправильно тебя понять, Михаил, хотя я верю тебе. На войне всякое случается». После лечения отца комиссовали, несмотря на просьбы оставить его на фронте. Вернулся он домой осенью, как и обещал маме, только спустя два года. Вернулся инвалидом второй группы без права работы. Как же была рада наша мама его возвращению. Старшие сёстры рассказывали, как часто мама плакала и горячо молилась Богу за отца, приговаривая: «Хоть какой, но вернись домой». Бог услышал её.

Как выжила наша мама в годы войны и сумела сохранить всех детей, трудно передать словами. Она бралась за любую работу, чтобы только накормить ребятишек. Зачастую ей приходилось работать на лошади, подвозить дрова, продукты, воду. Она ловко справлялась с любой мужской работой, которая подворачивалась под руку. Вместе с тем наша мама сумела сохранить домашнее хозяйство, заготавливала со старшими детьми сено на зиму для скота и тем самым кормила семью. Когда же вернулся отец, он был удивлён, что хозяйство сохранено и дети все целы и здоровы. Правда, его Любава сильно похудела и огромные голубые глаза выражали не только радость и счастье, но тревогу и обеспокоенность не только за детей, но теперь и за него, пока такого беспомощного. Оправившись от ран, отец взялся за хозяйство. Часто родители вспоминали младшего брата отца Семёна. Он прислал всего одну весточку: «Жив, здоров, воюю». А однажды принесли похоронку: «13.02.1943 года Сухордин Семён Константинович погиб, мужественно защищая Родину». Из скупых слов удалось узнать, что воевал наш дядя Семён на защите легендарного Ленинграда. Также мы узнали, что погиб он при освобождении от фашистов железнодорожной станции Мга направления «Ленинград – Волхов». Похоронен наш дядя – Семён Константинович Сухордин – здесь же, на Мгинской высоте 43/3.

После войны в нашей семье родились ещё две девочки. Мама, Любовь Николаевна, Любава, как называл её отец, родившая и воспитавшая нас, восьмерых детей, была награждена орденами «Материнская слава» всех трёх степеней. Несмотря на имевшееся хозяйство и отцову пенсию по ранению, денег катастрофически не хватало, особенно на одежду детям. Вторая группа инвалидности не давала права отцу работать. Пособие составляло 28 рублей с копейками. Отец принял решение отказаться от второй группы инвалидности, чтобы иметь возможность устроиться на работу и кормить семью. Медицинская комиссия, учитывая материальное положение в семье, пошла ему навстречу и перевела его на третью группу инвалидности. Отец сразу же устроился на работу, и жить стало немного полегче. Мама по-прежнему бралась за любую работу, чтобы хоть как-то накормить детей, но денег всё равно не хватало. Когда мы, её дети, садились за стол вокруг большого чугунка, она никогда не сидела с нами, а стояла возле стола и любовалась, как ловко орудовали мы ложками. Тогда мы не понимали, почему мама никогда не хотела есть. Только с годами поняли, что наша мама сберегала каждую крошку для нас, своих детей. До конца своей короткой жизни она бережно относилась к каждой крошке, каждому кусочку хлеба, чему учила и нас. Вместе с тем она никогда не отказывала никому из нуждающихся. Уже после войны как-то из села Хойгот в Багдарин приехала такая же многодетная семья по фамилии Щегловские. Остановиться им было негде, и тогда родители приняли их у себя. Как мы разместились в маленькой избушке почти 20 человек, трудно сказать, но никто не был обижен. Наши родители сами перебивались, как могли, но помогли устроиться этой семье. Впоследствии мы, дети наших двух больших семей, стали между собой родными и близкими людьми.

В последние годы жизни мама очень надеялась получить хоть какую-нибудь пенсию. Но государство не брало в расчёт количество детей, ордена трёх степеней «Материнская слава», невзгоды и лишения, выпавшие в годы войны – ему нужен был трудовой стаж. Достаточного стажа работы по выданным справкам для начисления пенсии у мамы не оказалось. Мы, как могли, успокаивали маму, тем более все уже получили образование и поддерживали материально родителей, но обида в её сердце осталась до конца жизни. Скромные и терпеливые наши родители во всём полагались только на себя. Много трудились и этому учили нас. Каждому своему ребёнку они дали образование и воспитание. Последнее время родители жили в неблагоустроенной квартире в Улан-Удэ. Отец одной здоровой рукой носил воду из колонки, рубил дрова, топил печь и вместе с мамой радовался успехам своих детей и внуков. Вырастив нас в трудные годы, пережив трагическую смерть старшего сына, испытав страшный голод и лишения в детстве и в годы войны, мама рано ушла из жизни.

Наш отец Михаил Константинович Сухордин, участник Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., инвалид второй группы по ранению, был награждён медалью «За отвагу в Великой Отечественной войне», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», медалью «50 лет Вооруженных сил СССР», юбилейными медалями «20 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», медалью «25 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945гг.», «30 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг., знаком «25 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.».

В 1985 году отца наградили орденом Отечественной войны II степени. Правда, орден не был вручен по непонятным причинам, и только недавно я получила подтверждение о награждении: № наградного 191 от 23.12.1985 года. В 1986 году отца не стало. Он так и не узнал о своей высокой награде. Сегодня нет в живых нашего отца, нет мамы, нет старших их детей, но остались три дочери, есть 39 внуков и правнуков, которые знают, что такое война и какую победоносную роль сыграли в ней наши отцы, их деды и прадеды.

Младшая дочь Михаила Сухордина Зинаида Верховых, отличник народного образования СССР.

фото: архив семьи Сухординых