«Обратная сторона»: Бывший рабочий Улан-Удэнского ЛВРЗ о травмах, матах, стабильности и Вивальди Arigus.tv продолжает новую рубрику. На этот раз в ней откровения предпринимателя, который шесть лет отдал работе на заводе. 

Половина восьмого и на проходную начинают стекаться толпы людей. В какой-то момент может показаться, что у них одинаковый шаг и какое-то общее, одно на всех, настроение. Ровно через девять часов они так же, все вместе, выйдут из тех дверей, развесив по шкафчикам робы. Сегодня наш собеседник расскажет о буднях рабочего ЛВРЗ. Пол – муж. Возраст – 30 лет Стаж – шесть лет Как я попал на завод В 18 лет я закончил ПТУ, чем особо не гордился. Хотел, конечно, в отличие от остальных парней с промзоны, пробиться наверх и пойти учиться дальше, в каком-нибудь вузе. Но неожиданно заболел, а когда выписался из больницы, приём документов в университет закончился… Тогда родители – рабочие завода – решили всё за меня. «Единственная дорога – завод. Это стабильно и престижно», - говорили они. Вскоре договорились с начальником своего цеха, чтобы меня взяли работать к ним на участок. И уже через недели две я вышел на свою первую работу. В 7:40 был на месте. За мной тяжело захлопнулась дверь проходной ЛВРЗ… Вскоре я узнал, что в хорошие цеха, как мой, попадают почти всегда через знакомых. А в остальные – через отдел кадров и без проблем, ведь люди нужны всегда. В основном приходят вчерашние студенты и просто те, кто ищет той самой стабильности, своевременной зарплаты. В общем, семьянины. Есть и очень пожилые люди. Они идут за теми же деньгами и хорошей медициной, которая сотруднику завода гарантирована. О режиме Итак, на завод меня взяли слесарем по ремонту подвижного состава второго разряда. Как и везде два месяца длился испытательный срок. Великодушно оказанное мне начальством доверие я оправдал и стал получать заветные ... десять тысяч рублей.  День же начинался так. Если работаешь в первую смену, проходную нужно пройти не позднее 7:45. Территория большая и все шаги просчитывались нормировщиками по минутам. Считается, что ровно четверти часа хватает на то, чтобы переодеться в стандартную робу (у каждого цеха, кстати, цвет был свой, я был – «зелёным человечком») и добраться до рабочего места. Так, начиная с 7:30 по ПВЗ до проходной начинает чёрной змеёй тянуться толпа наших работяг. У входа на завод, когда подойдёт твоя очередь, охраннику необходимо назвать номер пропуска… Знаете, как в романе Замятина «Мы». Эти номера, мы, естественно, знали наизусть. Кстати, за два-три опоздания могли запросто уволить. Ведь пропуск на проходной после 7:45 попросту изымали и отдавали в отдел кадров, где тебя уже ждали с объяснительной. Конечно, были у нас перерывы – на обед в 12 ровно на час, а также два перекура в 10 и в 15:00 по семь и восемь минут. На обед мы уходили в столовую или к мастеру, потому что у него стоял стол, на перекуры – в курилку. Отлучиться же с завода даже на минуту можно было лишь, получив специальную увольнительную.  Что же до второй смены, то она начиналась в четыре вечера, а заканчивалась в 1:30. Мне повезло, третьей смены в нашем цеху не было, так что, по сути, по ночам мы не вкалывали. О травмах  С бригадой мне повезло. Как-то так получилось, что я быстро влился в этот небольшой коллектив. Нас в одном помещении, к слову, работало почти два десятка парней и две женщины. Все – слесари, только разрядов разных. Ремонтировали мы «внутренности» пассажирских вагонов. Кто-то чинил только поручни, кто-то замки. На мне была мебель.  Бывало, с чем-то колупаешься по полдня. Расслабляться, конечно, план не давал. Даже женщинам. На них вообще смотреть было тяжело. Уставшие, уже не девочки, они возились с тяжёлыми железками, стучали молотками. А после смены у них, как и у всех, порой от грязи не отмывались руки… А вы женщин-слесарей часто встречали? Страшнее было только видеть, как они травмы получают. Был ноготь – нет ногтя. Сам я уже со счёта сбился, сколько травм получил. Кожа с рук слазила. То руку порежешь, то ногти снимешь. В других цехах и пожёстче бывало. С машинами… Были участки, где работягу с десятью пальцами не найти. У нас в цехе запомнился случай с грузчиком. Я делал ножки для столов. Слышу – сзади грохот. Поворачиваюсь – грузчик в специальный грузовой лифт детали закидывает, потом заходит что-то поправить и … лифт вместе с ним обрывается. Он – кричит как угорелый, а его в пыли не видно. Тогда мы вдвоём с товарищем, с матами, побежали вниз, его спасать. Конечно, поздно уже было. Раздробил себе пятки. Нам осталось только отнести его в травмпункт. Там ещё подумали, что он пьяный был. Про водку, классическую музыку и маты А пили на заводе раньше много. Сейчас то уже не так, всё-таки реформы. А вот раньше и барыг полно было. Проносили спирт в целлофановых пакетиках. Его, когда охранники ощупывали, под курткой было не заметить. Летом водителей приходилось просить. Вот такая система. Вообще, спирт был едва ли не единственной отдушиной. Вроде приходит мужик на работу – всё у него из рук валится. Особенно, когда мастер ему говорит – нужно сделать то и то, а он смотрит – на старом советском станке эту деталь ни в жизнь не сделаешь. И мастер понимающе говорит «знаю», но делать нужно. И вот этот мужик  рюмку то накатывает и делает. И настроение в коллективе другое. Даже гости из соседних участков приходили. Про спирт, кстати, говорили, что он сам как настроение – бывает грустным, задумчивым, весёлым, и когда подраться хочется. И драки были… А я вот не пил, да как-то и не дрался. В школе хватило. По-другому нарушал технику безопасности. Надевал наушники и включал музыку на телефоне. Так многие мои сверстники делали. Слушал, кстати, классику.  Под Вивальди, не поверите, молотком стучал. Он мне мозги чистил. Потому что думалось на заводе только матами. И говорилось тоже. С ними, особо романтичные натуры, даже стихи писали. Правда, книжку, кажется, никто так и не издал. Про династии и «спички» Но не все на работе «выли». Много было и есть «фанатиков», многие работали и работают семьями и целыми династиями. Они не жалуются на режим, на тяжёлую работу, их уже генетически всё устраивает. Это безумные работяги, которыми, конечно, гордишься. Но и понимаешь их не всегда. Я знал деда, который сам работал слесарем, слесарем работала на заводе его дочь с мужем и его внук. Как-то у последнего я поинтересовался, кем будут работать его дети. Ответ меня не удивил. Что же до меня, то, признаюсь, не совсем понимаю, как можно желать детям такое занятие до гробовой доски (кстати, гроб и катафалк – за счёт завода). Ведь люди, которые десятилетиями работали на заводе, под конец горели как спички. Вечером прощаешься с кем-то, а утром в цеху некролог висит. Пугала и какая-то стадность, что ли… Ведь всё делали вместе. Даже когда на карточку скидывали зарплату, все почему-то тут же шли в один банкомат и снимали деньги. Сразу все. Такой вот пережиток советской эпохи. А ещё никто никогда особо не бунтовал, даже боялся возражать. Сказали – работаете в субботу, значит работаем. Это сейчас что-то изменилось. Про стартап Проработав на заводе шесть лет, я ушёл. «Куда ты пойдёшь», - удивлялись там. Они, кажется, не понимали, что за «вертушкой» нашей проходной тоже жизнь есть. Уйдя с завода, я открыл своё ИП. Сегодня, насколько мне известно, мой цех уже расформировали. Но на улице, встречая своих бывших коллег, всегда рад пожать им руку. И заводу, нашему помещению с тоскливыми бесконечными потолками, я всё-таки благодарен. Если бы не завод, я бы не заработал на образование. Вовремя не узнал, каким трудом доставаться деньги могут. Это определённо был хороший стартап. Да и вообще, по-моему, каждый руководитель, чиновник, и, возможно, вообще мужик, на заводе поработать должен. Там людей, жизнь начинаешь понимать… В публикации использованы фото:arigus.tv, Pixabay.com Читать ещё по теме: «Обратная сторона»: Санитар улан-удэнской «Скорой помощи» о нападениях, чиновниках и смерти