СПАСТИ БУРЯТСКИЙ
Бурятию кружит в хороводах акций, посвящённых бурятскому языку. Но что реально делается для его сохранения, насколько это эффективно, и в каком состоянии наш язык находится сегодня? Каковы цифры, факты, прогнозы?
Ариг Ус online попытался разобраться в ситуации. Вместе c известными лингвистами, общественными деятелями, представителями власти и пр., мы отвечали на вопрос, как на самом деле можно СПАСТИ БУРЯТСКИЙ.
Ариг Ус online попытался разобраться в ситуации. Вместе c известными лингвистами, общественными деятелями, представителями власти и пр., мы отвечали на вопрос, как на самом деле можно СПАСТИ БУРЯТСКИЙ.
ЮНЕСКО включила бурятский язык в «Красную книгу языков, находящихся под угрозой исчезновения». В атласе вымирающих языков бурятский обозначен как «severely endangered», то есть определённо находящийся под угрозой. На языке учёных это означает, что по-бурятски всё ещё говорит старшее поколение, а вот поколение родителей может его понимать, но с детьми или между собой практически не говорит.
А ведь в 1992 году законом «О языках народов Республики Бурятия» бурятскому языку наряду с русским придали статус государственного. И, несмотря на это сегодня на равных два языка только на бумаге. Начнём с того, что в Улан-Удэ вы практически не найдёте вывесок (кроме как на государственных и муниципальных учреждениях) и указателей на бурятском языке, на нем не дублируются названия улиц и площадей. Не переведены на бурятский язык ценники, этикетки и инструкции по применению товаров, произведенных местными производителями. Хотя, казалось бы, статус государственного языка к этому обязывает.
Поехали дальше. В республике практически отсутствует и делопроизводство на бурятском языке, нет ни одного бурятского телеканала, в столице лишь две национальные школы с полноценным обучением на бурятском! Семья же как социальный институт не справляется со своими функциями сохранения и генетической защиты языка. Очевидно, что и в целом бурятский с каждым днем вытесняется из нашей жизни.
Тем временем проблема сохранения языка с тревожными интонациями активно обсуждается в СМИ и среди ученых на протяжении уже нескольких лет. Но конкретики в этих обсуждениях мало. Несмотря на программу поддержки и развития, как нам пояснили в Федеральной службе государственной статистики по республике Бурятия, в регионе даже нет официальных цифр по носителям бурятского! «Информация по национальному составу и владению языками разрабатывается только при проведении переписей населения», сообщили в ведомстве. Так, последний раз людей, знающих бурятский язык, посчитали в 2010 году, до этого - в 2002.
И коль других нет, посмотрим на цифры уже восьмилетней (!) давности. По итогам Всероссийской переписи населения 2010 года в России бурятским языком владеют 218 тысяч 600 человек. Из них 21,3%, отнесших себя к бурятам, родным языком указали русский. В эту цифру входят, наряду с жителями Бурятии, прибайкальские носители (Иркутская область, Усть-Орда, Ольхон), Забайкальские (Ага, Забайкальский Край), и небольшое количество маньчжурских бурят.
Конкретно в Бурятии бурятским языком по состоянию на 2010 год владели 130 тысяч 500 человек, или лишь 13,4% от общей численности. Тогда как ещё в 2002 году таковых было 23,6%. При этом 18,1 % отнесших себя к бурятам, родным языком указали русский.
Таким образом, уже тогда за восемь лет носителей языка уменьшилось чуть больше чем на 10%. Носителей бурятского языка стало меньше на 150 207 человек. МИНУС СТО ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ.
А ведь в 1992 году законом «О языках народов Республики Бурятия» бурятскому языку наряду с русским придали статус государственного. И, несмотря на это сегодня на равных два языка только на бумаге. Начнём с того, что в Улан-Удэ вы практически не найдёте вывесок (кроме как на государственных и муниципальных учреждениях) и указателей на бурятском языке, на нем не дублируются названия улиц и площадей. Не переведены на бурятский язык ценники, этикетки и инструкции по применению товаров, произведенных местными производителями. Хотя, казалось бы, статус государственного языка к этому обязывает.
Поехали дальше. В республике практически отсутствует и делопроизводство на бурятском языке, нет ни одного бурятского телеканала, в столице лишь две национальные школы с полноценным обучением на бурятском! Семья же как социальный институт не справляется со своими функциями сохранения и генетической защиты языка. Очевидно, что и в целом бурятский с каждым днем вытесняется из нашей жизни.
Тем временем проблема сохранения языка с тревожными интонациями активно обсуждается в СМИ и среди ученых на протяжении уже нескольких лет. Но конкретики в этих обсуждениях мало. Несмотря на программу поддержки и развития, как нам пояснили в Федеральной службе государственной статистики по республике Бурятия, в регионе даже нет официальных цифр по носителям бурятского! «Информация по национальному составу и владению языками разрабатывается только при проведении переписей населения», сообщили в ведомстве. Так, последний раз людей, знающих бурятский язык, посчитали в 2010 году, до этого - в 2002.
И коль других нет, посмотрим на цифры уже восьмилетней (!) давности. По итогам Всероссийской переписи населения 2010 года в России бурятским языком владеют 218 тысяч 600 человек. Из них 21,3%, отнесших себя к бурятам, родным языком указали русский. В эту цифру входят, наряду с жителями Бурятии, прибайкальские носители (Иркутская область, Усть-Орда, Ольхон), Забайкальские (Ага, Забайкальский Край), и небольшое количество маньчжурских бурят.
Конкретно в Бурятии бурятским языком по состоянию на 2010 год владели 130 тысяч 500 человек, или лишь 13,4% от общей численности. Тогда как ещё в 2002 году таковых было 23,6%. При этом 18,1 % отнесших себя к бурятам, родным языком указали русский.
Таким образом, уже тогда за восемь лет носителей языка уменьшилось чуть больше чем на 10%. Носителей бурятского языка стало меньше на 150 207 человек. МИНУС СТО ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ.
ПАРА СЛОВ О ПАРЕ ЦИФР
Следующая перепись населения состоится
в 2020 году. Как думаете, какие цифры она покажет?
в 2020 году. Как думаете, какие цифры она покажет?
К слову, бурятский язык был сдвинут на периферию социальной жизни еще в 1950-1960-е гг. Доктор исторических наук, доцент Лилия Кальмина в своей работе «Бурятский язык: от забвения к обретению» выделяет ряд ключевых событий.
Важные события в жизни бурятского языка:
1970-е годы - в административном порядке в Бурятии прекратилось его преподавание даже в начальных классах бурятских школ в мононациональных селах.
Результат: Выросло целое поколение, не владеющее языком. Молодёжь массово ринулась в город, оторвавшись от районов – хранителей языка. Всё это поспособствовало дальнейшему сужению бурятскоязычного населения. Число бурятских школ также уменьшилось, сократилось издание литературы на бурятском языке, передач по радио и телевидению.
1986 год – начало «реанимации» языка. Он вернулся в начальные классы школ, на полки книжных магазинов, телевидение, радио и газеты.
1991-1992-е годы: В БГПИ (БГУ) открыли факультет бурятской филологии. Однако этого было недостаточно, поскольку сфера функционирования языка уже была сужена почти до критической отметки. Большой процент бурят, особенно в городах и рабочих поселках, стали русскоязычными, а в учреждениях и организациях республики русский язык укоренился.
1992 год - Принятие Закона «О языках народов Республики Бурятия». Документ был призван стать настоящим прорывом и в деле возрождения языка, и в общественном сознании.
Результат: По большому счету мало что изменилось, поскольку само по себе признание бурятского языка государственным автоматическим не гарантировало поднятия его престижа, употребление в общественной жизни, улучшение его изучения и развития.
1996 год - Принята государственная программа сохранения и развития языков народов Республики Бурятия и план мероприятий по реализации Закона «О государственных языках Республики Бурятия» на 2005-2007 годы.
Результат: Ввиду недостаточного финансирования часть пунктов была выполнена в неполном объеме или не выполнена вовсе.
2007 год - учрежден праздник День бурятского языка.
Популяризация языка идет в разных формах: классные часы с приглашением писателей и поэтов, СМС-викторины, медиа-уроки, выставки-путешествия по литературной Бурятии, конкурс на лучшее знание языка семей из районов республики, Усть-Ордынского и Агинского округов и бурятского анклава Шэнэхэн во Внутренней Монголии Китая. Однако праздники, фестивали и конкурсы, равно как и попытки приспособить язык к новым реалиям (замена в хрестоматиях «идеологических» текстов советской поры на произведения дореволюционной монгольской и бурятской литературы и известных бурятских ученых-лам; появление программы «Мунгэн сэргэ» («Серебряная коновязь») на Ариг Ус с проверенными «фишками» телевидения и субтитрами, чтобы заинтересовать русскоязычных зрителей), были скорее акциями немногих энтузиастов, чем результатом реализации единой концепции языковой политики и значительно на ситуацию не повлияли, пишет Лилия Кальмина. Учебно-методическая литература устарела, эфирное вещание идет в неудобное время, академический бурятско-русский словарь вышел малым тиражом.
2016 год - появилось первое радио на бурятском языке Buryad FM.
Важные события в жизни бурятского языка:
1970-е годы - в административном порядке в Бурятии прекратилось его преподавание даже в начальных классах бурятских школ в мононациональных селах.
Результат: Выросло целое поколение, не владеющее языком. Молодёжь массово ринулась в город, оторвавшись от районов – хранителей языка. Всё это поспособствовало дальнейшему сужению бурятскоязычного населения. Число бурятских школ также уменьшилось, сократилось издание литературы на бурятском языке, передач по радио и телевидению.
1986 год – начало «реанимации» языка. Он вернулся в начальные классы школ, на полки книжных магазинов, телевидение, радио и газеты.
1991-1992-е годы: В БГПИ (БГУ) открыли факультет бурятской филологии. Однако этого было недостаточно, поскольку сфера функционирования языка уже была сужена почти до критической отметки. Большой процент бурят, особенно в городах и рабочих поселках, стали русскоязычными, а в учреждениях и организациях республики русский язык укоренился.
1992 год - Принятие Закона «О языках народов Республики Бурятия». Документ был призван стать настоящим прорывом и в деле возрождения языка, и в общественном сознании.
Результат: По большому счету мало что изменилось, поскольку само по себе признание бурятского языка государственным автоматическим не гарантировало поднятия его престижа, употребление в общественной жизни, улучшение его изучения и развития.
1996 год - Принята государственная программа сохранения и развития языков народов Республики Бурятия и план мероприятий по реализации Закона «О государственных языках Республики Бурятия» на 2005-2007 годы.
Результат: Ввиду недостаточного финансирования часть пунктов была выполнена в неполном объеме или не выполнена вовсе.
2007 год - учрежден праздник День бурятского языка.
Популяризация языка идет в разных формах: классные часы с приглашением писателей и поэтов, СМС-викторины, медиа-уроки, выставки-путешествия по литературной Бурятии, конкурс на лучшее знание языка семей из районов республики, Усть-Ордынского и Агинского округов и бурятского анклава Шэнэхэн во Внутренней Монголии Китая. Однако праздники, фестивали и конкурсы, равно как и попытки приспособить язык к новым реалиям (замена в хрестоматиях «идеологических» текстов советской поры на произведения дореволюционной монгольской и бурятской литературы и известных бурятских ученых-лам; появление программы «Мунгэн сэргэ» («Серебряная коновязь») на Ариг Ус с проверенными «фишками» телевидения и субтитрами, чтобы заинтересовать русскоязычных зрителей), были скорее акциями немногих энтузиастов, чем результатом реализации единой концепции языковой политики и значительно на ситуацию не повлияли, пишет Лилия Кальмина. Учебно-методическая литература устарела, эфирное вещание идет в неудобное время, академический бурятско-русский словарь вышел малым тиражом.
2016 год - появилось первое радио на бурятском языке Buryad FM.
НА ПЕРИФЕРИИ ОБЩЕСТВА
Но вернёмся в 2014 год. Тогда была утверждена программа «Сохранение и развитие бурятского языка в республике Бурятия». Реализовывать её будут до 2020 года. Эту программу мы обсудили с министром образования и науки республики Бурятия Баиром Жалсановым. Заодно спросили его личное мнение о судьбе языка, мнение – как бурята. Кстати, сам министр, в отличие от многих чиновников, по-бурятски говорит.
В министерстве образования и науки Бурятии наше издание Ариг Ус online также запросило статистику по владению бурятским языком в регионе. В частности, мы рассчитывали ознакомиться с динамикой. Насколько реально ситуация с изучением языка стала лучше или хуже, скажем, за десять лет? Ответ министерства нас удивил. Выяснилось, что там проводили исследование по языку. Но, цитата:
«Данное социологическое исследование проводилось впервые».
Пресс-служба министерства образования и науки республики Бурятия на официальный запрос
Получается, что над цифрами задумались только «в честь» государственной программы по развитию и сохранению бурятского языка. Почему раньше этот вопрос никого не волновал, остаётся загадкой.
Отметим, что беспрецедентное исследование по заказу министерства проводили в Бурятском научном центре. Туда то мы и обратились, чтобы получить результаты. Однако выяснилось, что эти цифры едва ли не секретные. В БНЦ нам пояснили: передавать результаты научного исследования они могут только заказчику. Обратившись к последнему, то есть к министерству, мы получили ответ спустя месяц.
«Девять раз корреспонденту обещали направить исследование «завтра». Неизвестно, сколько бы ещё это продолжалось. На десятый раз мы решили обратиться к министру, и только после его прямого вмешательства получили ответ».
Марина Игумнова, главный редактор «Ариг Ус online»
Интересно, что исследование хранится в министерстве в единственном экземпляре, причём в печатном, а не электронном варианте (копия – в самом БНЦ). Более того, целиком ознакомиться с ним третьим лицам невозможно. Это закрытая информация. Однако в министерстве согласились предоставить данные, исходя из наших вопросов. Что из этого вышло, смотрите сами.
Название исследования - «Национальный язык на территориях расселения бурят: состояние, факторы и проблемы возрождения»
Цель – исследование характерных факторов, тенденций развития и сохранения национального языка в местах дисперсного (раздробленного, - прим. Ариг Ус online) расселения бурят для обеспечения этнокультурной и языковой консолидации, предотвращения угроз и вызовов потери языка как основополагающего этнического признака народа в условиях резкого возрастания глобализационных процессов на рассматриваемых территориях.
«В связи со сложившейся ситуацией возникла необходимость (!, - Ариг Ус online) оперирования наиболее точными цифрами по количеству учащихся, являющихся носителями бурятского языка, что позволит дифференцировать учебно-методическое обеспечение учебных планов школ по бурятскому языку, выработать наиболее оптимальные подходы и рекомендации ведомствам и структурам, отвечающим за реализацию госпрограммы по бурятскому языку».
Из обоснования
Вот такие вводные. Словом, учёные выяснили, что там с бурятским языком в школах происходит. Провели исследование в несколько этапов. Так, в 2015-2016 годы собирали данные по Бурятии; в 2016-2017 – по Агинскому и Усть-Ордунскому бурятским округам, Шэнэхэнским сомонам АРВМ КНР, Дорнодскому и Хэнтэйскому аймакам Монголии; в 2018 – по территориям, не относящимся к административным бурятским территориям. Это Ольхонский, Качугский, Ангарский районы Иркутской области, а также Петровск-Забайкальский и Хилокский районы Забайкальского края.
«Просканировали всю этническую Бурятию»
министр образования и науки Бурятии, Баир Жалсанов
На каждой территории были охвачены учащиеся школ, родители детей дошкольного возраста, эксперты (учителя бурятского языка, руководители и специалисты учреждений), поясняют учёные. Здесь также нужно отметить, что в исследовании участвовали только те дети, которые отнесли себя к бурятам.
Как проводилось исследование:
1 этап: Сбор статистики
Пояснение учёных: Предоставление всеми школами и ДОУ республики данных по уровню знания детьми бурятского языка;
2 этап: Анкетирование + экспертная оценка (выборочное социологическое исследование).
Пояснение учёных: Исследование проведено в форме анкетирования и экспертной оценки ситуации в каждом районе, каждой школе и ДОУ, подлежащим выборочному обследованию. Выборочный метод основан на основных принципах репрезентативности и представлен 4-х ступенчатым квотно-гнездовым отбором обследуемых единиц (место проживания, пол, возраст, уровень знания языка). Респонденты были распределены по группам уровня владения бурятским языком, возрасту и полу, а также по местам проживания (город, село).
3 этап: Обработка, анализ данных и подготовка научного отчета.
Пояснение учёных: Предполагалось выявление общей языковой ситуации в целом по республике, определение основных позитивных и негативных факторов, встречающихся при изучении школьниками и дошкольниками бурятского языка, выработка рекомендаций для МОиН РБ, средних общеобразовательных школ республики и других смежных ведомств и структур, задействованных в реализации Концепции развития бурятского языка и Государственной программы по сохранению и развитию бурятского языка.
Также была организована работа экспертной площадки для «выработки конкретных решений по исследуемой проблеме и практических рекомендаций для органов власти». В качестве оптимального метода для работы экспертной площадки определен метод фокус-групп, где участвовали эксперты – представители академического, образовательного сообщества Республики Бурятия, общественных организаций (общественная организация «Буряад Соёл», учителя бурятского языка ДОУ (МДС №89) и бурятских школ Улан-Удэ (РБНЛИ №1, Бурятская гимназия «29)».
ИТОГО:
Итоговые цифры предоставили в большой таблице, с которой вы можете ознакомиться здесь. Для удобства мы перенесли эту информацию на карту.
Мы попросили прокомментировать результаты министра образования. Он назвал их «к сожалению, неутешительными».
«По самым оптимистичным данным этих исследований, всего 38% детей в возрасте от 6 до 18 лет более-менее знают и понимают бурятский язык.
А среди детей дошкольного возраста от 1,5 до 6 лет их и того меньше - всего 27%. Исходя из «дошколки» – 27, школьного возраста – 38, мы видим потерю в 10 %».
Министр образования и науки республики Бурятия, Баир Жалсанов
Но при этом министр говорит о том, что ситуация «на самом деле не такая плачевная».
«Вот почему мы решили сделать социсследование. Было неясно: кто-то говорил, что бурятский язык развивается, кто-то - что умирает. Мы поставили точку. Есть конкретные цифры, есть конкретный возраст. Через три года мы проведем повторное исследование, которое уже даст представление. Если дети школьного возраста будут владеть на 36 процентов вместо сегодняшних 38, мы будем знать, что на 2 процента язык умирает. Ну, а пока утверждать однозначно, что к 2050 году язык исчезнет среди молодого поколения – безосновательно».
Таким образом, на данном этапе результаты исследования оценивать вообще невозможно. Мы не знаем, что происходило с языком до, и что произойдёт после.
«Данное социологическое исследование проводилось впервые».
Пресс-служба министерства образования и науки республики Бурятия на официальный запрос
Получается, что над цифрами задумались только «в честь» государственной программы по развитию и сохранению бурятского языка. Почему раньше этот вопрос никого не волновал, остаётся загадкой.
Отметим, что беспрецедентное исследование по заказу министерства проводили в Бурятском научном центре. Туда то мы и обратились, чтобы получить результаты. Однако выяснилось, что эти цифры едва ли не секретные. В БНЦ нам пояснили: передавать результаты научного исследования они могут только заказчику. Обратившись к последнему, то есть к министерству, мы получили ответ спустя месяц.
«Девять раз корреспонденту обещали направить исследование «завтра». Неизвестно, сколько бы ещё это продолжалось. На десятый раз мы решили обратиться к министру, и только после его прямого вмешательства получили ответ».
Марина Игумнова, главный редактор «Ариг Ус online»
Интересно, что исследование хранится в министерстве в единственном экземпляре, причём в печатном, а не электронном варианте (копия – в самом БНЦ). Более того, целиком ознакомиться с ним третьим лицам невозможно. Это закрытая информация. Однако в министерстве согласились предоставить данные, исходя из наших вопросов. Что из этого вышло, смотрите сами.
Название исследования - «Национальный язык на территориях расселения бурят: состояние, факторы и проблемы возрождения»
Цель – исследование характерных факторов, тенденций развития и сохранения национального языка в местах дисперсного (раздробленного, - прим. Ариг Ус online) расселения бурят для обеспечения этнокультурной и языковой консолидации, предотвращения угроз и вызовов потери языка как основополагающего этнического признака народа в условиях резкого возрастания глобализационных процессов на рассматриваемых территориях.
«В связи со сложившейся ситуацией возникла необходимость (!, - Ариг Ус online) оперирования наиболее точными цифрами по количеству учащихся, являющихся носителями бурятского языка, что позволит дифференцировать учебно-методическое обеспечение учебных планов школ по бурятскому языку, выработать наиболее оптимальные подходы и рекомендации ведомствам и структурам, отвечающим за реализацию госпрограммы по бурятскому языку».
Из обоснования
Вот такие вводные. Словом, учёные выяснили, что там с бурятским языком в школах происходит. Провели исследование в несколько этапов. Так, в 2015-2016 годы собирали данные по Бурятии; в 2016-2017 – по Агинскому и Усть-Ордунскому бурятским округам, Шэнэхэнским сомонам АРВМ КНР, Дорнодскому и Хэнтэйскому аймакам Монголии; в 2018 – по территориям, не относящимся к административным бурятским территориям. Это Ольхонский, Качугский, Ангарский районы Иркутской области, а также Петровск-Забайкальский и Хилокский районы Забайкальского края.
«Просканировали всю этническую Бурятию»
министр образования и науки Бурятии, Баир Жалсанов
На каждой территории были охвачены учащиеся школ, родители детей дошкольного возраста, эксперты (учителя бурятского языка, руководители и специалисты учреждений), поясняют учёные. Здесь также нужно отметить, что в исследовании участвовали только те дети, которые отнесли себя к бурятам.
Как проводилось исследование:
1 этап: Сбор статистики
Пояснение учёных: Предоставление всеми школами и ДОУ республики данных по уровню знания детьми бурятского языка;
2 этап: Анкетирование + экспертная оценка (выборочное социологическое исследование).
Пояснение учёных: Исследование проведено в форме анкетирования и экспертной оценки ситуации в каждом районе, каждой школе и ДОУ, подлежащим выборочному обследованию. Выборочный метод основан на основных принципах репрезентативности и представлен 4-х ступенчатым квотно-гнездовым отбором обследуемых единиц (место проживания, пол, возраст, уровень знания языка). Респонденты были распределены по группам уровня владения бурятским языком, возрасту и полу, а также по местам проживания (город, село).
3 этап: Обработка, анализ данных и подготовка научного отчета.
Пояснение учёных: Предполагалось выявление общей языковой ситуации в целом по республике, определение основных позитивных и негативных факторов, встречающихся при изучении школьниками и дошкольниками бурятского языка, выработка рекомендаций для МОиН РБ, средних общеобразовательных школ республики и других смежных ведомств и структур, задействованных в реализации Концепции развития бурятского языка и Государственной программы по сохранению и развитию бурятского языка.
Также была организована работа экспертной площадки для «выработки конкретных решений по исследуемой проблеме и практических рекомендаций для органов власти». В качестве оптимального метода для работы экспертной площадки определен метод фокус-групп, где участвовали эксперты – представители академического, образовательного сообщества Республики Бурятия, общественных организаций (общественная организация «Буряад Соёл», учителя бурятского языка ДОУ (МДС №89) и бурятских школ Улан-Удэ (РБНЛИ №1, Бурятская гимназия «29)».
ИТОГО:
Итоговые цифры предоставили в большой таблице, с которой вы можете ознакомиться здесь. Для удобства мы перенесли эту информацию на карту.
Мы попросили прокомментировать результаты министра образования. Он назвал их «к сожалению, неутешительными».
«По самым оптимистичным данным этих исследований, всего 38% детей в возрасте от 6 до 18 лет более-менее знают и понимают бурятский язык.
А среди детей дошкольного возраста от 1,5 до 6 лет их и того меньше - всего 27%. Исходя из «дошколки» – 27, школьного возраста – 38, мы видим потерю в 10 %».
Министр образования и науки республики Бурятия, Баир Жалсанов
Но при этом министр говорит о том, что ситуация «на самом деле не такая плачевная».
«Вот почему мы решили сделать социсследование. Было неясно: кто-то говорил, что бурятский язык развивается, кто-то - что умирает. Мы поставили точку. Есть конкретные цифры, есть конкретный возраст. Через три года мы проведем повторное исследование, которое уже даст представление. Если дети школьного возраста будут владеть на 36 процентов вместо сегодняшних 38, мы будем знать, что на 2 процента язык умирает. Ну, а пока утверждать однозначно, что к 2050 году язык исчезнет среди молодого поколения – безосновательно».
Таким образом, на данном этапе результаты исследования оценивать вообще невозможно. Мы не знаем, что происходило с языком до, и что произойдёт после.
БЕСПРЕЦЕДЕНТНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
Подробно - откройте
Зато мы знаем (официальные цифры от Минобрнауки Бурятии):
- Порядка 50% детей от общего количества учащихся не изучают бурятский язык.
- Вообще бурятский язык не ведётся в какой-либо форме уже в 115 школах Бурятии (изучают же в 354 школах и 135 ДОУ). В основном, речь идёт о севере Бурятии. Там нет ни учителей, ни (практически) желающих. Напомним, в соответствии с новым федеральным законом изучение языка на заявительной основе.
- Начиная с 2014 года охват общеобразовательных организаций с бурятским увеличился, подчёркивают в Минобрнауки. Но всего на 3 % (с 49 до 52%). В 2017-2018 году всего учащихся как предмет изучало 71 220 детей.
А КАК ВООБЩЕ ИЗУЧАЮТ ЯЗЫК?
На основании норм учебной нагрузки министерство рекомендовало обычным школам выделить не менее 2 часов на изучение бурятского языка. Для школ же, в которых изучается бурятский язык как родной, рекомендовано выделить на час больше на уровне начального общего образования, и
4-5 часов в неделю (на усмотрение образовательной организации) на уровне основного общего образования. Предлагаем вам задуматься, насколько это эффективно. И давайте послушаем, что по этому поводу думают лингвисты.
- Порядка 50% детей от общего количества учащихся не изучают бурятский язык.
- Вообще бурятский язык не ведётся в какой-либо форме уже в 115 школах Бурятии (изучают же в 354 школах и 135 ДОУ). В основном, речь идёт о севере Бурятии. Там нет ни учителей, ни (практически) желающих. Напомним, в соответствии с новым федеральным законом изучение языка на заявительной основе.
- Начиная с 2014 года охват общеобразовательных организаций с бурятским увеличился, подчёркивают в Минобрнауки. Но всего на 3 % (с 49 до 52%). В 2017-2018 году всего учащихся как предмет изучало 71 220 детей.
А КАК ВООБЩЕ ИЗУЧАЮТ ЯЗЫК?
На основании норм учебной нагрузки министерство рекомендовало обычным школам выделить не менее 2 часов на изучение бурятского языка. Для школ же, в которых изучается бурятский язык как родной, рекомендовано выделить на час больше на уровне начального общего образования, и
4-5 часов в неделю (на усмотрение образовательной организации) на уровне основного общего образования. Предлагаем вам задуматься, насколько это эффективно. И давайте послушаем, что по этому поводу думают лингвисты.
С ЯЗЫКОМ УМРЁТ КАРТИНА МИРА
Доктор филологических наук Полина Дашинимаева о судьбе бурятского, последствиях его смерти и о том, что реально может сделать для спасения языка каждый из нас. Выдержки из интервью:
КАК УМИРАЮТ ЯЗЫКИ. И ПОЧЕМУ ЭТО ПЛОХО
- В XXI веке информационные технологии сделали мир компактным, в связи с чем общение происходит посредством более мажоритарных языков. Из-за глобализации и уменьшается количество языков.
- В XXI веке информационные технологии сделали мир компактным, в связи с чем общение происходит посредством более мажоритарных языков. Из-за глобализации и уменьшается количество языков.
- Внутри «тела» каждого языка есть большая культурная картина мира. Со смертью языка умирает и она. «Конечно, кто-то скажет, если это «ярлык», тогда можно взять другой ярлык и эту же аутентичную культурную картину мира рассказать и на другом языке… В этом есть правда. <…> Но это в любом случае будет некая манипуляция <…>. Будто апельсин мы облекли внешней оболочкой мандарина и получаем такой апельсино-мандарин. Чтобы был чистый мандарин само облечение внешнее должно быть тоже аутентичным.
А ЧТО С БУРЯТСКИМ?
- Однозначно сказать, сколько осталось жить бурятскому языку, нельзя. Так, из геометрической статистики можно вывести три поколения. С другой стороны, сегодня всё-таки есть рост интереса, а потому усилия, которые предпринимаются со стороны разных структур, начали реализовываться.
- Молодой человек хочет познавать мир при помощи языков, найти свою нишу в нём, а эту нишу с помощью бурятского найти нельзя. Бурятский не является ресурсом, способствующим социальному продвижению по карьерной лестнице. <…>
УСЛОВИЯ, КОТОРЫЕ УБИВАЮТ
- Когда мы говорим о спасении языка, надо иметь в виду внешние условия (меры правительства страны и региона и пр.) и внутренние усилия человека, психологические условия.
В нашей черепной коробке сознание по большей части этническое. Абсолютное большинство бурятов за то, чтобы сохранить родной язык. <…> C другой стороны, убеждение и мышление по-бурятски – это те традиционные ориентиры, которые нам передавались от наших предков. В том числе, например, необходимость быть сдержанным, закрытым, малословным. Эти хорошие с точки зрения традиционных ценностей ориентиры на каком-то витке жития в этом мире становятся минус-фактором. Проще говоря, если вы не многословны, значит, вы мало активируете бурятский язык.
- Если в сутки по-русски вы говорите 10 часов, а два часа по-бурятски, это уже абсолютно неравномерные соотношения. На самом деле, в коре головного мозга языки не сосуществуют в братском дружеском отношении.
- Мы все понимаем, что человеческое сознание подчиняющегося плана. Психология так работает, что если начальство говорит на языке, это становится престижным. А если не говорит, закрытый бурят думает: а зачем я должен усилий применять больше, чем он? Он знает, что существует закон о языках народов Бурятии. Недаром прописано в Конституции, что у нас государственный язык – бурятский. Но у нас 90% начальства не соблюдают этот закон, а мы – подчиненное большинство, это видим. Поэтому нужно начинать с начальства. Например, начинать вести заседание раз через раз на бурятском языке, просто, чтобы показать людям.
- Что, а вернее, кто мне не нравится, так это такие консерваторы, которые мыслят традиционно. Мир меняется, подходы тоже надо менять. Надо учитывать, что, когда мы предлагаем стратегию развития, нельзя полагаться на психологию уходящего поколения. Никто не может насильно думать. Способы мышления формируются в результате взаимодействия многих факторов, соответственно эти факторы нами не управляются.
О БУРЯТСКОМ И ШКОЛЬНИКАХ
- В Бурятии проходил международный форум бурятского языка, очень много применяется усилий со стороны общественных организаций. Приобретений больше, чем потерь. Но несомненной потерей является закон Госдумы об изучении второго государственного языка в школах. Теперь родители сами выбирают, будет ли их ребенок изучать бурятский, а это неправильно. И если говорить о федеральном уровне, на мой взгляд, Россия не заинтересована в сохранении региональных
языков. А самым значимым и нужным фактором должен быть федеральный <…>. Бурятскому языку не дают никакого шанса, его сферы ограничены, наши региональные власти не образовывают сферу дополнительно.
- Полагать, что ребенка перегружают бурятским языком (в школе, прим.ред)– это абсолютная ошибка. На западе популярна такая концепция, что, чем больше ребенок изучает языков, тем лучше и быстрее повышается его интеллект. У нас же позиция почему-то такая: два языка учишь, третий – не дай Бог, ребенок устанет. Это такая глупость для нашего времени.
О СПАСЕНИИ ЯЗЫКА
- Сегодня можно спасать язык только на маленьком уровне. Будем знать две тысячи слов и будем с их помощью разговаривать. Но, извините, это такая фейковая деятельность, потому что спасать язык, значит спасать его во всем богатстве.
- Студентам, которые идут на отделение бурятского языка (БГУ, - прим. ред.), честь и хвала. Их этническое сознание не настолько узко, чтобы считать: «я понимаю, что нужно спасать язык, но пусть его спасает кто-нибудь другой».
- Надо немного давать послабления - запускать в активный вокабуляр слова, которые возможно кто-то считает не совсем стандартными. Это нестрашно, ведь язык должен быть живым! Мы окружены гаджетами и девайсами, а кто стоит у руля бурятского языка, кто образовывает новые слова? Никого нет! Тогда как изобретать новые слова и запускать следует каждый год. В том числе не нужно бояться заимствований. Но что предлагают пуристы? Они считают, что предки нам дали энное количество слов, и мы должны жить с ними. Это, конечно, подход неумелый, он не способствует развитию языка.
- Универсального перечня 100% эффективных методов (для сохранения бурятского языка, - прим.ред.) нет. Есть много программ, но у меня складывается субъективное ощущение о том, что эти программы не получают хороший выхлоп. Поскольку программу написали, деньги недодали и забыли промониторить. Плюс, у любой красивой программы должна быть «дорожная карта», то есть свод технологических шагов, которые расписаны по времени, по ответственности, смете и реципиентам. Если нет карты, стало быть, программа обречена. А в нашей стране такое происходит довольно часто.
А ЧТО С БУРЯТСКИМ?
- Однозначно сказать, сколько осталось жить бурятскому языку, нельзя. Так, из геометрической статистики можно вывести три поколения. С другой стороны, сегодня всё-таки есть рост интереса, а потому усилия, которые предпринимаются со стороны разных структур, начали реализовываться.
- Молодой человек хочет познавать мир при помощи языков, найти свою нишу в нём, а эту нишу с помощью бурятского найти нельзя. Бурятский не является ресурсом, способствующим социальному продвижению по карьерной лестнице. <…>
УСЛОВИЯ, КОТОРЫЕ УБИВАЮТ
- Когда мы говорим о спасении языка, надо иметь в виду внешние условия (меры правительства страны и региона и пр.) и внутренние усилия человека, психологические условия.
В нашей черепной коробке сознание по большей части этническое. Абсолютное большинство бурятов за то, чтобы сохранить родной язык. <…> C другой стороны, убеждение и мышление по-бурятски – это те традиционные ориентиры, которые нам передавались от наших предков. В том числе, например, необходимость быть сдержанным, закрытым, малословным. Эти хорошие с точки зрения традиционных ценностей ориентиры на каком-то витке жития в этом мире становятся минус-фактором. Проще говоря, если вы не многословны, значит, вы мало активируете бурятский язык.
- Если в сутки по-русски вы говорите 10 часов, а два часа по-бурятски, это уже абсолютно неравномерные соотношения. На самом деле, в коре головного мозга языки не сосуществуют в братском дружеском отношении.
- Мы все понимаем, что человеческое сознание подчиняющегося плана. Психология так работает, что если начальство говорит на языке, это становится престижным. А если не говорит, закрытый бурят думает: а зачем я должен усилий применять больше, чем он? Он знает, что существует закон о языках народов Бурятии. Недаром прописано в Конституции, что у нас государственный язык – бурятский. Но у нас 90% начальства не соблюдают этот закон, а мы – подчиненное большинство, это видим. Поэтому нужно начинать с начальства. Например, начинать вести заседание раз через раз на бурятском языке, просто, чтобы показать людям.
- Что, а вернее, кто мне не нравится, так это такие консерваторы, которые мыслят традиционно. Мир меняется, подходы тоже надо менять. Надо учитывать, что, когда мы предлагаем стратегию развития, нельзя полагаться на психологию уходящего поколения. Никто не может насильно думать. Способы мышления формируются в результате взаимодействия многих факторов, соответственно эти факторы нами не управляются.
О БУРЯТСКОМ И ШКОЛЬНИКАХ
- В Бурятии проходил международный форум бурятского языка, очень много применяется усилий со стороны общественных организаций. Приобретений больше, чем потерь. Но несомненной потерей является закон Госдумы об изучении второго государственного языка в школах. Теперь родители сами выбирают, будет ли их ребенок изучать бурятский, а это неправильно. И если говорить о федеральном уровне, на мой взгляд, Россия не заинтересована в сохранении региональных
языков. А самым значимым и нужным фактором должен быть федеральный <…>. Бурятскому языку не дают никакого шанса, его сферы ограничены, наши региональные власти не образовывают сферу дополнительно.
- Полагать, что ребенка перегружают бурятским языком (в школе, прим.ред)– это абсолютная ошибка. На западе популярна такая концепция, что, чем больше ребенок изучает языков, тем лучше и быстрее повышается его интеллект. У нас же позиция почему-то такая: два языка учишь, третий – не дай Бог, ребенок устанет. Это такая глупость для нашего времени.
О СПАСЕНИИ ЯЗЫКА
- Сегодня можно спасать язык только на маленьком уровне. Будем знать две тысячи слов и будем с их помощью разговаривать. Но, извините, это такая фейковая деятельность, потому что спасать язык, значит спасать его во всем богатстве.
- Студентам, которые идут на отделение бурятского языка (БГУ, - прим. ред.), честь и хвала. Их этническое сознание не настолько узко, чтобы считать: «я понимаю, что нужно спасать язык, но пусть его спасает кто-нибудь другой».
- Надо немного давать послабления - запускать в активный вокабуляр слова, которые возможно кто-то считает не совсем стандартными. Это нестрашно, ведь язык должен быть живым! Мы окружены гаджетами и девайсами, а кто стоит у руля бурятского языка, кто образовывает новые слова? Никого нет! Тогда как изобретать новые слова и запускать следует каждый год. В том числе не нужно бояться заимствований. Но что предлагают пуристы? Они считают, что предки нам дали энное количество слов, и мы должны жить с ними. Это, конечно, подход неумелый, он не способствует развитию языка.
- Универсального перечня 100% эффективных методов (для сохранения бурятского языка, - прим.ред.) нет. Есть много программ, но у меня складывается субъективное ощущение о том, что эти программы не получают хороший выхлоп. Поскольку программу написали, деньги недодали и забыли промониторить. Плюс, у любой красивой программы должна быть «дорожная карта», то есть свод технологических шагов, которые расписаны по времени, по ответственности, смете и реципиентам. Если нет карты, стало быть, программа обречена. А в нашей стране такое происходит довольно часто.
Фото "buryad.fm"
Читать полностью
С ЯЗЫКОМ УМРЁТ КАРТИНА МИРА
Интервью с доктором филологических наук Полиной Дашинимаевой. Профессионал о судьбе бурятского, последствиях его смерти и о том, что реально может сделать для спасения языка каждый из нас.
- Считается, что в мире на сегодня 2600 языков. Между тем, по данным ЮНЕСКО каждые 14 дней на Земле умирает один язык. Полина Пурбуевна, что, на ваш взгляд, теряет человечество с гибелью языка, и каковы причины вымирания сегодня?
- Что сказать, мир сужается. В XXI веке информационные технологии сделали его настолько маленьким, компактным, что общение происходит посредством более мажоритарных языков. Думаю, количество языков уменьшается и будет уменьшаться именно из-за глобализации. Это что касается причин.
Вопрос, теряет ли что-то мир, конечно, резонен. Да, абсолютно много теряет. В психолингвистике есть понятие «тело» языка, это ярлык. Так вот, внутри ярлыка есть большая культурная картина мира. Конечно, кто-то скажет, если это «ярлык», тогда можно взять другой ярлык и эту же аутентичную культурную картину мира рассказать и на другом языке… В этом есть правда. То есть, о моем внутреннем наполнении можно рассказать на английском, тибетском, монгольском. Но это в любом случае будет некая манипуляция, потому что получается чужеродное тело и другое наполнение. Будто апельсин мы облекли внешней оболочкой мандарина и получаем такой апельсино-мандарин. Чтобы был чистый мандарин само облечение внешнее должно быть тоже аутентичным. В этом смысле, я думаю, что происходит необратимый процесс.
- Что вы можете сказать о бурятском языке, сколько ему осталось жить? Ведь та же ЮНЕСКО занесла его в состав языков, находящихся под угрозой вымирания.
- Да, бурятский входит в Красную книгу тех языков, которые нужно спасать. Однако однозначно сказать, сколько ему осталось, нельзя. Так, из геометрической статистики можно вывести три поколения. Четвертое поколение его уже знать не будет. С другой стороны, сегодня всё-таки есть рост интереса, а потому усилия, которые предпринимаются со стороны разных структур, начали реализовываться. В этом смысле говорить о том, что три поколения будут разговаривать на бурятском, уже может быть неправильно.
В целом же, вопрос это довольно сложный, поскольку, когда мы говорим о спасении языка, надо иметь в виду внешние условия и внутренние усилия человека. Внешние условия – это, так скажем, меры правительства России и региона. Далее идёт финансирование, система образования, которая в первую очередь должна делать очень много для сохранения языка.
Есть и ещё такая важная часть, про которую почти нигде не говорят – это психологические условия. То есть, одно дело, когда человек убежден, что надо сохранять язык, но другое дело, какое у него сознание. Готов ли он что-то делать на самом деле. В нашей черепной коробке сознание по большей части этническое. Абсолютное большинство бурятов за то, чтобы сохранить родной язык. На эмоциональном уровне они заявляют, что, раз ты родился бурятом, важно знать язык предков, нельзя предавать. В этом смысле есть и убеждения, и психологическая установка, и, главное, понимание. Все мы понимаем, что наше поколение ответственно перед следующим. НО с другой стороны, убеждение и мышление по-бурятски – это те традиционные ориентиры, которые нам передавались от наших предков. В том числе, например, необходимость быть сдержанным, закрытым, малословным. Эти хорошие с точки зрения традиционных ценностей ориентиры на каком-то витке жития в этом мире становятся минус-фактором.
- То есть влияет отрицательно? Поясните, пожалуйста.
- Проще говоря, если вы не многословны, значит, вы мало активируете бурятский язык, мало активируете нейронные соединения. И когда вы, допустим, в сутки по-русски говорите 10 часов, а два часа по-бурятски, это уже абсолютно неравномерные соотношения. На самом деле, в коре головного мозга языки не сосуществуют в братском дружеском отношении. Все происходит по принципу «кто кого». Это абсолютно научные данные. Соответственно, нужно не только вкладывать материальные блага, нужно понимать, как исходно в коре головного мозга конкретно взятого индивида происходит это сосуществование языков, нужно понимать, каким образом побеждается язык в одной голове.
Показывали бы пример наши господа-чиновники. Мы все понимаем, что человеческое сознание подчиняющегося плана. Психология так работает, что если начальство говорит на языке, это становится престижным. А если не говорит, закрытый бурят думает: а зачем я должен усилий применять больше, чем он? Он знает, что существует закон о языках народов Бурятии. Недаром прописано в Конституции, что у нас государственный язык – бурятский. Но у нас 90% начальства не соблюдают этот закон, а мы – подчиненное большинство, это видим. Поэтому нужно начинать с начальства. Например, начинать вести заседание раз через раз на бурятском языке, просто, чтобы показать людям. Психология – наиважнейшая часть в сохранении бурятского языка. Поэтому я предлагаю рассматривать вопрос сохранения языка с точки зрения баланса внешних усилий и внутренних психологических усилий человека.
- Вы согласны, что бурятский находится в кризисе…
- Абсолютно в кризисе. В Бурятии проходил международный форум бурятского языка, очень много применяется усилий со стороны общественных организаций. Приобретений больше, чем потерь. Но несомненной потерей является закон Госдумы об изучении второго государственного языка в школах. Теперь родители сами выбирают, будет ли их ребенок изучать бурятский, а это неправильно. И если говорить о федеральном уровне, на мой взгляд, Россия не заинтересована в сохранении региональных языков. А самым значимым и нужным фактором должен быть федеральный, и уже второй – психологический. Ещё раз сделаю акцент на нашей неразговорчивости. Мы не даем разгуляться языку, больше времени молчим, то есть являемся пассивными коммуникантами. При этом отовсюду слышим лишь русскую речь, говорим только по-русски. Бурятскому языку не дают никакого шанса, его сферы ограничены, наши региональные власти не образовывают сферу дополнительно.
- Какие сферы вы подразумеваете?
- Приведу пример. В своё время я была в Америке и нас водили в школы двойного погружения. Что это значит? Одну неделю все предметы преподаются на испанском, одну - на английском. Так ученики становятся абсолютно равноценными идеальными билингвами. Преподаватель, который преподаёт предмет на двух языках - идеальный билингв. Этот переход с одного языка на другой делают очень легко. После поездки я несколько раз на уровне региональной власти запускала идею запустить подобное в Бурятии. Считается, что создать хотя бы несколько таких школ - самое верное решение. Конечно, речь идёт о трудоемком процессе. Прежде необходимо обучить специалистов, которые смогут преподавать на бурятском те же географию, физику, историю и пр. Но начать стоит, поскольку только тогда бы образовывались сферы, которые запускают говорение на бурятском. Сегодня можно спасать язык только на маленьком уровне. Будем знать две тысячи слов и будем с их помощью разговаривать. Но, извините, это такая фейковая деятельность, потому что спасать язык, значит спасать его во всем богатстве.
- Вы заговорили об иностранных языках. А почему, на ваш взгляд, современные буряты предпочитают учить китайский, английский, но не родной язык?
- Молодой человек хочет познавать мир при помощи языков, найти свою нишу в нём, а эту нишу с помощью бурятского найти нельзя. Бурятский не является ресурсом, способствующим социальному продвижению по карьерной лестнице. Если нигде от тебя не потребуют знания этого языка, то зачем его учить? А современные люди хотят реализоваться не только в бурятском языке, но и в других специальностях. Почему китайский и другие языки? Во-первых, Китай – это видимо будущее планеты Земля, КНР успевает тягаться с Америкой, китайцев слишком много, чтобы это не учитывать. Во-вторых, это соседняя страна, туда достаточно легко попасть, устроиться работать и получать хорошую зарплату. То есть, это перспективно. Почему английский, немецкий и французский? Это языки европейские, а Европа - это всегда притягательная территория. Там притягательность не только в том, что учитываются права человека. В Европе в целом высок уровень жизнедеятельности.
Студентам же, которые идут на отделение бурятского языка (БГУ, - прим. ред.), честь и хвала. Их этническое сознание не настолько узко, чтобы считать: «я понимаю, что нужно спасать язык, но пусть его спасает кто-нибудь другой».
- Как вы относитесь к негативной реакции родителей на бурятский язык в школе?
- На самом деле полагать, что ребенка перегружают бурятским языком – это абсолютная ошибка. Говорят, что перегрузка человеческого мозга происходит за счет не совсем обязательных предметов из-за незнания науки. На западе же популярна такая концепция, что, чем больше ребенок изучает языков, тем лучше и быстрее повышается его интеллект. У нас же позиция почему-то такая: два языка учишь, третий – не дай Бог, ребенок устанет. Это такая глупость для нашего времени. Я бы своих внуков наоборот отправила в школу, где изучают даже не три, а четыре языка. Родителям надо сказать, что бурятский язык никаким образом не будет мешать, и даже если сфера употребления языка сведена к минимуму, все равно в данное время обучения языку уже эффект будет.
- Видите ли вы, что что-то для спасения языка в Бурятии всё-таки делается? И что ещё нужно предпринимать, чтобы не дать ему исчезнуть?
- Начнём с FM-радио, которое сегодня вещает на бурятском языке. Здесь нужно сказать спасибо нашему Хамбо ламе Аюшееву за то, что пробил этот путь. Уверена, если в каждом доме, машине хотя бы иногда будет включено радио на бурятском языке, пассивное восприятие языка резонирует нейронные соединения. Например, человек услышал какое-то слово, допустим, «номой сан». Словарь есть – посмотрел, а там написано – «библиотека». Затем он услышит это словно ещё несколько раз, и по итогу оно отложится в голове.
Очень нравится мне и то, что сейчас есть очень много электронных приложений на бурятском. Есть электронные словари. Есть практика, когда на телефоне срабатывает автоматически на бурятском, например, «у вас недостаточно средств». Люди тоже неосознанно будут формировать фундамент. И если сделать такое во всех областях, в которые мы вовлечены, чтобы все это сопровождалось таким ненавязчивым бурятским языком, это тоже будет играть роль.
А вот что, а вернее, кто мне не нравится, так это такие консерваторы, которые мыслят традиционно. Мир меняется, подходы тоже надо менять. Надо учитывать, что, когда мы предлагаем стратегию развития, нельзя полагаться на психологию уходящего поколения. Никто не может насильно думать. Способы мышления формируются в результате взаимодействия многих факторов, соответственно эти факторы нами не управляются.
- Как именно нужно менять подход?
- Надо немного давать послабления - запускать в активный вокабуляр слова, которые возможно кто-то считает не совсем стандартными. Это нестрашно, ведь язык должен быть живым! Мы окружены гаджетами и девайсами, а кто стоит у руля бурятского языка, кто образовывает новые слова? Никого нет! Тогда как изобретать новые слова и запускать следует каждый год. В том числе не нужно бояться заимствований. Но что предлагают пуристы? Они считают, что предки нам дали энное количество слов, и мы должны жить с ними. Это, конечно, подход неумелый, он не способствует развитию языка. Как в любой семье есть старший, младший, уважаемый, хулиганистый, передовой и т.д., точно так же в языке слова могут уничижительные, возвышенные, частотные. Везде должны быть разумные стратегии обновления и видоизменения.
- Вы сказали, что у руля бурятского языка никого нет. А как вы и другие лингвисты изучают проблему его сохранения?
- Нужно начать с того, что не всякий лингвист должен заниматься языковой политикой. Есть раздел науки «социолингвистика» - это двойная лингвистика, которая изучает проблемы функционирования языка, делает определенные выводы по перспективам и методам его сохранения. У нас есть отдел монголоведения Сибирского отделения Академии Наук, который как раз имеет первостепенную задачу экспертировать, мониторить языковую политику и предлагать какие-то программы развития языка. Конечно, полагаться на то, что маленький коллектив за всех решит, будет наивно, но тем не менее у них есть такая прямая задача. Если взять институты, университеты, то наша кафедра, которая непосредственно занимается обучением бурятскому языку, конечно, не может не обращать внимания на способы сохранение языка. Также у нас есть независимо от этих двух подразделений специалисты, которые тоже соприкасаются и описывают это в своих кандидатских и докторских исследованиях. Это и узкая русская филология, и зарубежная, во ВСГИК есть отделение языка. В БГСХА есть свои языковеды. Конечно, они описывают проблемы языка на уровне диссертаций, проводятся конференции.
- Какие методы по сохранению языка среди специалистов считаются эффективными?
- Универсального перечня 100% эффективных методов нет. Есть много программ, но у меня ощущение субъективное складывается о том, что эти программы не получают хороший выхлоп. Поскольку программу написали, деньги недодали и забыли промониторить. Плюс, у любой красивой программы должна быть «дорожная карта», то есть свод технологических шагов, которые расписаны по времени, по ответственности, смете и реципиентам. Если нет карты, стало быть, программа обречена. А в нашей стране такое происходит довольно часто.
- Что сказать, мир сужается. В XXI веке информационные технологии сделали его настолько маленьким, компактным, что общение происходит посредством более мажоритарных языков. Думаю, количество языков уменьшается и будет уменьшаться именно из-за глобализации. Это что касается причин.
Вопрос, теряет ли что-то мир, конечно, резонен. Да, абсолютно много теряет. В психолингвистике есть понятие «тело» языка, это ярлык. Так вот, внутри ярлыка есть большая культурная картина мира. Конечно, кто-то скажет, если это «ярлык», тогда можно взять другой ярлык и эту же аутентичную культурную картину мира рассказать и на другом языке… В этом есть правда. То есть, о моем внутреннем наполнении можно рассказать на английском, тибетском, монгольском. Но это в любом случае будет некая манипуляция, потому что получается чужеродное тело и другое наполнение. Будто апельсин мы облекли внешней оболочкой мандарина и получаем такой апельсино-мандарин. Чтобы был чистый мандарин само облечение внешнее должно быть тоже аутентичным. В этом смысле, я думаю, что происходит необратимый процесс.
- Что вы можете сказать о бурятском языке, сколько ему осталось жить? Ведь та же ЮНЕСКО занесла его в состав языков, находящихся под угрозой вымирания.
- Да, бурятский входит в Красную книгу тех языков, которые нужно спасать. Однако однозначно сказать, сколько ему осталось, нельзя. Так, из геометрической статистики можно вывести три поколения. Четвертое поколение его уже знать не будет. С другой стороны, сегодня всё-таки есть рост интереса, а потому усилия, которые предпринимаются со стороны разных структур, начали реализовываться. В этом смысле говорить о том, что три поколения будут разговаривать на бурятском, уже может быть неправильно.
В целом же, вопрос это довольно сложный, поскольку, когда мы говорим о спасении языка, надо иметь в виду внешние условия и внутренние усилия человека. Внешние условия – это, так скажем, меры правительства России и региона. Далее идёт финансирование, система образования, которая в первую очередь должна делать очень много для сохранения языка.
Есть и ещё такая важная часть, про которую почти нигде не говорят – это психологические условия. То есть, одно дело, когда человек убежден, что надо сохранять язык, но другое дело, какое у него сознание. Готов ли он что-то делать на самом деле. В нашей черепной коробке сознание по большей части этническое. Абсолютное большинство бурятов за то, чтобы сохранить родной язык. На эмоциональном уровне они заявляют, что, раз ты родился бурятом, важно знать язык предков, нельзя предавать. В этом смысле есть и убеждения, и психологическая установка, и, главное, понимание. Все мы понимаем, что наше поколение ответственно перед следующим. НО с другой стороны, убеждение и мышление по-бурятски – это те традиционные ориентиры, которые нам передавались от наших предков. В том числе, например, необходимость быть сдержанным, закрытым, малословным. Эти хорошие с точки зрения традиционных ценностей ориентиры на каком-то витке жития в этом мире становятся минус-фактором.
- То есть влияет отрицательно? Поясните, пожалуйста.
- Проще говоря, если вы не многословны, значит, вы мало активируете бурятский язык, мало активируете нейронные соединения. И когда вы, допустим, в сутки по-русски говорите 10 часов, а два часа по-бурятски, это уже абсолютно неравномерные соотношения. На самом деле, в коре головного мозга языки не сосуществуют в братском дружеском отношении. Все происходит по принципу «кто кого». Это абсолютно научные данные. Соответственно, нужно не только вкладывать материальные блага, нужно понимать, как исходно в коре головного мозга конкретно взятого индивида происходит это сосуществование языков, нужно понимать, каким образом побеждается язык в одной голове.
Показывали бы пример наши господа-чиновники. Мы все понимаем, что человеческое сознание подчиняющегося плана. Психология так работает, что если начальство говорит на языке, это становится престижным. А если не говорит, закрытый бурят думает: а зачем я должен усилий применять больше, чем он? Он знает, что существует закон о языках народов Бурятии. Недаром прописано в Конституции, что у нас государственный язык – бурятский. Но у нас 90% начальства не соблюдают этот закон, а мы – подчиненное большинство, это видим. Поэтому нужно начинать с начальства. Например, начинать вести заседание раз через раз на бурятском языке, просто, чтобы показать людям. Психология – наиважнейшая часть в сохранении бурятского языка. Поэтому я предлагаю рассматривать вопрос сохранения языка с точки зрения баланса внешних усилий и внутренних психологических усилий человека.
- Вы согласны, что бурятский находится в кризисе…
- Абсолютно в кризисе. В Бурятии проходил международный форум бурятского языка, очень много применяется усилий со стороны общественных организаций. Приобретений больше, чем потерь. Но несомненной потерей является закон Госдумы об изучении второго государственного языка в школах. Теперь родители сами выбирают, будет ли их ребенок изучать бурятский, а это неправильно. И если говорить о федеральном уровне, на мой взгляд, Россия не заинтересована в сохранении региональных языков. А самым значимым и нужным фактором должен быть федеральный, и уже второй – психологический. Ещё раз сделаю акцент на нашей неразговорчивости. Мы не даем разгуляться языку, больше времени молчим, то есть являемся пассивными коммуникантами. При этом отовсюду слышим лишь русскую речь, говорим только по-русски. Бурятскому языку не дают никакого шанса, его сферы ограничены, наши региональные власти не образовывают сферу дополнительно.
- Какие сферы вы подразумеваете?
- Приведу пример. В своё время я была в Америке и нас водили в школы двойного погружения. Что это значит? Одну неделю все предметы преподаются на испанском, одну - на английском. Так ученики становятся абсолютно равноценными идеальными билингвами. Преподаватель, который преподаёт предмет на двух языках - идеальный билингв. Этот переход с одного языка на другой делают очень легко. После поездки я несколько раз на уровне региональной власти запускала идею запустить подобное в Бурятии. Считается, что создать хотя бы несколько таких школ - самое верное решение. Конечно, речь идёт о трудоемком процессе. Прежде необходимо обучить специалистов, которые смогут преподавать на бурятском те же географию, физику, историю и пр. Но начать стоит, поскольку только тогда бы образовывались сферы, которые запускают говорение на бурятском. Сегодня можно спасать язык только на маленьком уровне. Будем знать две тысячи слов и будем с их помощью разговаривать. Но, извините, это такая фейковая деятельность, потому что спасать язык, значит спасать его во всем богатстве.
- Вы заговорили об иностранных языках. А почему, на ваш взгляд, современные буряты предпочитают учить китайский, английский, но не родной язык?
- Молодой человек хочет познавать мир при помощи языков, найти свою нишу в нём, а эту нишу с помощью бурятского найти нельзя. Бурятский не является ресурсом, способствующим социальному продвижению по карьерной лестнице. Если нигде от тебя не потребуют знания этого языка, то зачем его учить? А современные люди хотят реализоваться не только в бурятском языке, но и в других специальностях. Почему китайский и другие языки? Во-первых, Китай – это видимо будущее планеты Земля, КНР успевает тягаться с Америкой, китайцев слишком много, чтобы это не учитывать. Во-вторых, это соседняя страна, туда достаточно легко попасть, устроиться работать и получать хорошую зарплату. То есть, это перспективно. Почему английский, немецкий и французский? Это языки европейские, а Европа - это всегда притягательная территория. Там притягательность не только в том, что учитываются права человека. В Европе в целом высок уровень жизнедеятельности.
Студентам же, которые идут на отделение бурятского языка (БГУ, - прим. ред.), честь и хвала. Их этническое сознание не настолько узко, чтобы считать: «я понимаю, что нужно спасать язык, но пусть его спасает кто-нибудь другой».
- Как вы относитесь к негативной реакции родителей на бурятский язык в школе?
- На самом деле полагать, что ребенка перегружают бурятским языком – это абсолютная ошибка. Говорят, что перегрузка человеческого мозга происходит за счет не совсем обязательных предметов из-за незнания науки. На западе же популярна такая концепция, что, чем больше ребенок изучает языков, тем лучше и быстрее повышается его интеллект. У нас же позиция почему-то такая: два языка учишь, третий – не дай Бог, ребенок устанет. Это такая глупость для нашего времени. Я бы своих внуков наоборот отправила в школу, где изучают даже не три, а четыре языка. Родителям надо сказать, что бурятский язык никаким образом не будет мешать, и даже если сфера употребления языка сведена к минимуму, все равно в данное время обучения языку уже эффект будет.
- Видите ли вы, что что-то для спасения языка в Бурятии всё-таки делается? И что ещё нужно предпринимать, чтобы не дать ему исчезнуть?
- Начнём с FM-радио, которое сегодня вещает на бурятском языке. Здесь нужно сказать спасибо нашему Хамбо ламе Аюшееву за то, что пробил этот путь. Уверена, если в каждом доме, машине хотя бы иногда будет включено радио на бурятском языке, пассивное восприятие языка резонирует нейронные соединения. Например, человек услышал какое-то слово, допустим, «номой сан». Словарь есть – посмотрел, а там написано – «библиотека». Затем он услышит это словно ещё несколько раз, и по итогу оно отложится в голове.
Очень нравится мне и то, что сейчас есть очень много электронных приложений на бурятском. Есть электронные словари. Есть практика, когда на телефоне срабатывает автоматически на бурятском, например, «у вас недостаточно средств». Люди тоже неосознанно будут формировать фундамент. И если сделать такое во всех областях, в которые мы вовлечены, чтобы все это сопровождалось таким ненавязчивым бурятским языком, это тоже будет играть роль.
А вот что, а вернее, кто мне не нравится, так это такие консерваторы, которые мыслят традиционно. Мир меняется, подходы тоже надо менять. Надо учитывать, что, когда мы предлагаем стратегию развития, нельзя полагаться на психологию уходящего поколения. Никто не может насильно думать. Способы мышления формируются в результате взаимодействия многих факторов, соответственно эти факторы нами не управляются.
- Как именно нужно менять подход?
- Надо немного давать послабления - запускать в активный вокабуляр слова, которые возможно кто-то считает не совсем стандартными. Это нестрашно, ведь язык должен быть живым! Мы окружены гаджетами и девайсами, а кто стоит у руля бурятского языка, кто образовывает новые слова? Никого нет! Тогда как изобретать новые слова и запускать следует каждый год. В том числе не нужно бояться заимствований. Но что предлагают пуристы? Они считают, что предки нам дали энное количество слов, и мы должны жить с ними. Это, конечно, подход неумелый, он не способствует развитию языка. Как в любой семье есть старший, младший, уважаемый, хулиганистый, передовой и т.д., точно так же в языке слова могут уничижительные, возвышенные, частотные. Везде должны быть разумные стратегии обновления и видоизменения.
- Вы сказали, что у руля бурятского языка никого нет. А как вы и другие лингвисты изучают проблему его сохранения?
- Нужно начать с того, что не всякий лингвист должен заниматься языковой политикой. Есть раздел науки «социолингвистика» - это двойная лингвистика, которая изучает проблемы функционирования языка, делает определенные выводы по перспективам и методам его сохранения. У нас есть отдел монголоведения Сибирского отделения Академии Наук, который как раз имеет первостепенную задачу экспертировать, мониторить языковую политику и предлагать какие-то программы развития языка. Конечно, полагаться на то, что маленький коллектив за всех решит, будет наивно, но тем не менее у них есть такая прямая задача. Если взять институты, университеты, то наша кафедра, которая непосредственно занимается обучением бурятскому языку, конечно, не может не обращать внимания на способы сохранение языка. Также у нас есть независимо от этих двух подразделений специалисты, которые тоже соприкасаются и описывают это в своих кандидатских и докторских исследованиях. Это и узкая русская филология, и зарубежная, во ВСГИК есть отделение языка. В БГСХА есть свои языковеды. Конечно, они описывают проблемы языка на уровне диссертаций, проводятся конференции.
- Какие методы по сохранению языка среди специалистов считаются эффективными?
- Универсального перечня 100% эффективных методов нет. Есть много программ, но у меня ощущение субъективное складывается о том, что эти программы не получают хороший выхлоп. Поскольку программу написали, деньги недодали и забыли промониторить. Плюс, у любой красивой программы должна быть «дорожная карта», то есть свод технологических шагов, которые расписаны по времени, по ответственности, смете и реципиентам. Если нет карты, стало быть, программа обречена. А в нашей стране такое происходит довольно часто.
Когда говоришь с лингвистом о проблеме языка, невольно отстраняешься от проблемы, читать: смотришь на неё как бы со стороны. Совсем иначе проживают её каждый день жители отдалённых улусов. В один из таких мы командировали нашего коллегу – русскоговорящего бурята Аяна. На кадрах – путевые заметки и некоторые мысли. Аяна и обычных сельчан. Самые простые и самые настоящие.
Итак, мы убедились, что в глухих улусах всё ещё говорят по-бурятски, в Улан-Удэ же другая картина. Во многом, как уже отмечал наш эксперт, из-за отсутствия среды.
А представим себе ситуацию, когда житель какого-нибудь села, который не говорит по-русски, приезжает в чужой город. Как ему ориентироваться? Мы решили провести эксперимент. Помогла нам в этом внештатный корреспондент Юля. По сюжету Юля только из Кижинги (а она, к слову, действительно оттуда родом), в центре Улан-Удэ пытается найти врача. Удастся ли ей это сделать, как на бурятскую речь девушки славянской внешности отреагируют прохожие, и что у большинства со знанием языка?
В БОРЬБЕ ЗА РОДНОЙ ЯЗЫК
Эржэн Партилхаева
Эржэн Партилхаева - педагог английского языка с 30-летним стажем. В декабре 2017 года совместно со своей коллегой Оюной Тамжитовой – учителем бурятского языка она выпустила русско-англо-бурятский разговорник для учеников средней школы и студентов. В него вошли наиболее используемые в современной школе фразы по 50 темам. В их числе - ЕГЭ, социальные сети, человеческие отношения и пр.
В 2018 году она выпустила вторую работу – трехъязычный (англо-русско-бурятский) чекбук-словарь для детей. На эти книги Эржэн Партилхаева потратила все свои личные сбережения, которые так и не окупились от продаж. Для чего она это делает – рассказывает сам педагог.
- Причины исчезновения бурятского языка уходят корнями в советские времена, когда его планомерно убирали из повседневного употребления. Например, до сих пор считается плохим тоном разговаривать на бурятском в присутствии русских. Нас постоянно одергивали, внушали, что это нормально... Но это не так! Сейчас, когда бурятский практически убрали из школы, ситуация усугубилась. Можно уверенно сказать, что наши чиновники ПРИГОВОРИЛИ ЯЗЫК К ИСЧЕЗНОВЕНИЮ.
Современная молодежь предпочитает изучать иностранные языки, т.к. они хотят путешествовать, работать за рубежом. Но это не значит, что они против изучения родного языка, просто нет условий для изучения, нет языковой среды и отсюда нет потребности.
Каждый человек должен знать свои корни. Уважать свою культуру, свой народ, знать свои обычаи и традиции. Без знания родного языка это невозможно. Когда я была в Америке на стажировке, нас возили по разным достопримечательностям, церквям, показывали разнообразие культур. Первый вывод, который я сделала, это была мысль – насколько разнообразен и удивителен мир, и насколько моя Родина и наши обычаи, традиции, культура интересны. По моему глубокому убеждению, спасти бурятский можно, только если ввести ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ изучение бурятского языка для всех, начиная, с детского сада и до университета. Обязательным критерием при приеме на госслужбу должно быть знание бурятского языка. Только тогда появится потребность, и оттуда исчезнут вечные вопросы - для чего нам нужен бурятский.
Бурятский язык я знаю с детства и всегда переживала за его судьбу. Именно поэтому я решила создать трехъязычные словари для школьников, т.е. использовать востребованность и популярность английского языка и с его помощью поднять интерес к бурятскому. Надеюсь, что бурятский язык не вымрет. Во всяком случае пока братья-монголы рядом с нами, нам это не грозит. Но только пока.
Книги Эржэн Партилахаевой можно найти и в этно-маркете Zam.
Арюна Цыбикова
Арюна Цыбикова – молодой предприниматель. Известна в Бурятии созданием творческого пространства Zam – популярного места среди жителей Улан-Удэ и гостей столицы. Этно-маркет занимается продвижением работ бурятских мастеров – дизайнеров, скульпторов, художников, писателей и др. Все партнеры Zam, а их более 150, – исключительно из Бурятии.
- Для меня язык – это отражение культуры и ментальности народа-носителя. Мне кажется, что с гибелью языков даже малочисленных народностей человечество теряет часть культурного многообразия. Если раньше изучение других народностей могло гарантировать увлекательные открытия, то теперь мы все чаще сталкиваемся с унификацией и глобализацией национальной специфики. Мы становимся все более «одинаковыми».
Думаю, что основная причина вымирания языков – это отсутствие в них объективной необходимости. То есть они могут быть нужными и важными по культурологичским, духовным, политическим или иным причинам. Но современные люди мыслят зачастую очень прагматично, если не сказать утилитарно. Они понимают, что для успеха в жизни и выживания им знание, к примеру, английского, пригодится в большей степени, чем владение языком своей малой народности.
Сегодня на бурятском говорят в основном те, кому посчастливилось впитать его с самого детства. И отдельные упорные люди, которые смогли выучить его уже во взрослом возрасте. Я думаю, что за ситуацию с языком ответственны все мы в определенной степени - СМИ, власти, образовательные организации, общество. Почему такая ситуация сложилась? Тут много и объективных, и субъективных факторов. Вспоминаются рассказы моей бабушки, о том, как ее маленькую при переезде в Улан-Удэ буквально заставляли овладевать русским языком и перестать говорить на бурятском. И как она стыдилась от того, что не понимала по-русски. Теперь мы столкнулись со следствием тех процессов.
Современные буряты хотят быть успешными финансово, социально. Жить хорошо по современным, международным стандартам. А для достижения этой цели знание, к примеру, китайского или английского кажется более важным, чем знание родного языка.
Владение родным языком обогащает нашу личность, делает нас сильнее и глубже. Есть целое море оттенков, которые отлично звучат на бурятском языке и при переводе на русский утрачивают смысл. Искрометный, добрый, но при этом с хитрецой бурятский юмор так гармонично звучит только на бурятском языке.
В нашем российском государстве инициативы обретают жизнеспособность при наличии сильной политической воли. Если на высоком уровне в нашей республике будет принято решение во что бы то ни стало не дать умереть языку, оживить его, сделать все, чтобы он зазвучал на улицах города, с газет, в социальных сетях и т.д., то спасение бурятского языка точно удастся. Не для отчетности друг перед другом или перед федеральным правительством, не для «освоения денег», а для эффективного исправления ситуации.
Мне кажется, что начать надо с того, чтобы язык зазвучал со страниц известных блогеров, газет, чтобы лидеры мнений заговорили на бурятском. Чтобы знать бурятский было престижно. Мы в Zam в свою очередь проводили курсы бурятского языка, лекции по литературе и культуре Бурятии. В этно-маркете мы также представляем работы бурятских мастеров. Мы стараемся привить любовь к родному краю, показать гостям и жителям республики, как богата Бурятия талантливыми людьми.
Я бы не хотела давать страшные прогнозы. Потому что, скорее всего, они окажутся ошибочными. Все может измениться в любой момент. Любую, казалось бы, самую безнадежную ситуацию можно изменить, при наличии реальной политической воли, планомерном подходе и поддержки людей.
ОЛЕГ ЮМОВ
Олег Юмов - известный бурятский режиссёр.
- Спасение утопающих в руках самих утопающих. Может, это покажется циничным, но, я считаю, что гибель бурятского языка неизбежна. Эволюция идет, мир меняется, время Интернета и глобализации. Если всё такими темпами будет идти как сегодня, три-четыре поколения, максимум 5, и можно прощаться с нашим языком.
Допустим, если в семье разговаривают, а дальше-то куда? Где острая необходимость любому современному буряту, который работает каким-нибудь менеджером и при этом не использует язык ни в работе, ни в быту? Сказать, что он не любит свои корни, язык не поворачивается и осуждать его за это нельзя. Просто мне повезло, что я вырос в деревне, в среде, где все говорили по-бурятски. В этом нет моей заслуги, у меня была необходимость знать родной язык.
Понятно, что насильно мил не будешь, такой подход не интересен. С каждым человеком должны произойти какие-то внутренние катарсисы, чтобы у людей возникла необходимость изучать язык. Каждый человек должен прийти к этому сам.
Правильно не то, что бы воспитать, правильно направить детей, чтобы у них возникло желание читать литературу на бурятском, смотреть фильмы и спектакли. Воспитание в любом случае идет через культуру, от этого никуда не деться. Сегодня существует множество программ, бесконечные форумы, консилиумы. Здесь, как говорится, у семи нянек дитя без глазу. Шумихи много вокруг, а воз и ныне там.
Понимаете, разрыв поколений стал громадным именно в это 20-летие с появлением новых технологий. Наши дети – это уже совсем другое поколение. Оно думает по-другому, живет по-другому и интересы у них другие. И каким-то алтарем их уже не заинтересовать, не запугать. У них должен быть выбор, не насаждающий, а именно заинтересовывающий, увлекающий. Ребенок будет обсуждать то, что происходит в Интернете, в кинотеатрах, гаджеты, игры. Поэтому для него нужно создавать своих героев. К примеру, формат комиксов, которых у нас нет. Потому что даже взрослый человек не может воспринимать большой объем информации, многое просто пролистывается.
У нас нет детской литературы в таком большом объеме, чтобы у ребенка был выбор. Нет ни одного национального героя, на которого ребенок хотел бы быть похож. Если люди хотят сохранить свой язык, то нужно делать большой акцент на детях. Чтобы это было не просто «Вот надо!» и непонятно зачем.
А у властьимущих должна быть договоренность между собой и целенаправленное выделение средств на такие проекты. Но не так - выпустить книжку и чтобы она потом пылилась на полке.
Сегодня с некоммерческим фондом «Найдал» мы создаем анимационный фильм на бурятском языке для детей на основе народного эпоса «Гэсэр».
Вообще, мы планируем открыть в республике первую анимационную студию. И дай бог, чтобы у нас всё получилось, и студия заработала, встала на ноги и выпускала продукцию для детей на бурятском языке.
Нам осталось два месяца, чтобы довести нашу работу до того качества, чтобы выпустить мультфильм на широкий экран. Чтобы это был сегодняшний Гэсэр - интересный для современного ребенка. Я считаю, что вот это реальная работа, задача и вклад, а не сотрясание воздуха.
А что делаешь ты, чтобы сохранить родной язык?