Политолог Игорь Окунев: «XXI век – это век Азии». ИНТЕРВЬЮ Почему Бурятия слишком большая, о правилах геополитических игр и почему маленькие дома лучше больших.  

На минувшей неделе для участия в конференции «Современное развитие регионов России и муниципальных образований: социальные, политические и экономические аспекты» в Улан-Удэ приехал заместитель декана факультета политологии МГИМО Игорь Окунев. В рамках своего визита он встретился с преподавателями кафедры политологии и социологии БГУ и прочитал лекцию для студентов, где рассказал о смене геополитического кода России. Наш корреспондент побеседовал с московским ученым о том, почему Бурятия слишком большая, о правилах геополитических игр и почему маленькие дома лучше больших.   Европа больше не образец для подражания? Во время встречи со студентами Вы сказали, что меняется вектор развития России в целом, её геополитический код. Объясните, пожалуйста, что Вы понимаете под данным процессом?  Сейчас быть глобальной державой перестало быть столь выгодно, быть лидером  какого-то регионального блока оказывается не менее интересно. Сейчас в политической элите происходит переосмысление того, стоит ли России стараться сохранить свой глобальный статус или во главе угла поставить региональную интеграцию? Это не значит, что Россия уйдет из Африки или Латинской Америки. Здесь вопрос в приоритетах.  Сегодня в силу ряда причин Европа перестает быть для России универсальным ценностным ориентиром. Пока у нас нет азиатоцентричного геополитического кода, хотя кое-кто говорит о том, что мы должны повернуться в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона.  Вы отметили, что возможно, мы спешим с отходом от европейского пути развития, что Россия ещё не исчерпала всех его возможностей?   Дело в том, что европейские ценности обусловили ту модернизацию, которую прошли Западная Европа и Северная Америка, степень развития рыночных отношений, политических институтов, социальных взаимоотношений. Россия, на мой взгляд, ещё не исчерпала ресурсов такого развития. Если мы говорим о модернизации, то она в России может идти преимущественно европейским путем. И в плане технологическом и в плане ценностном. Но при этом, идя по европейскому пути модернизации, мы не может не видеть, что у него есть свои издержки.  Сейчас говорят о кризисе европейского социального государства, мультикультурализма. России, черпая модернизационные ресурсы в Европе, нужно не допустить европейских просчетов и перегибов. У нас разные цивилизационные коды. Европа всегда была индивидуалистическим регионом, а в России более коллективистская культура. В Европе дистанция между властью и обществом была мала, а в России очень велика. Это все части культуры и их не отменишь. То есть по модернизационному пути нужно идти, но с оглядкой.   Без перераспределения никуда Как Вы оцениваете темпы развития регионов Забайкалья и Дальнего Востока?  Очевидно, что Россия должна прийти в Азиатско-Тихоокеанский регион. XXI век – это век Азии. Все крупнейшие силы уже переориентировались на Азиатско-Тихоокеанский регион. Россия физически присутствует в этом регионе, но на самом деле её присутствие здесь очень и очень слабое. Поэтому отрадно, что эта цель (перевод инвестиций, людского капитала, мощностей промышленности) осознается. Другое дело, что очень трудно переломить инерцию российской внутренней политики, когда Восток страны рассматривался только как сырьевая база. Отчасти это и задача региональной власти. Регионам Забайкалья и Дальнего Востока нужно использовать внутренние ресурсы, в том числе ресурсы трансграничного, внешнеполитического взаимодействия, инвестиционной привлекательности. Это конечно очень сложно, но это движение на региональном уровне должно быть. К тому же сейчас Центр будет поддерживать попытки регионов Дальнего Востока и Забайкалья активнее включиться в Азиатско-Тихоокеанское взаимодействие.  Существует мнение, что излишняя централизация управления в современной России сковывает инициативу регионов. Зачем зарабатывать больше, если излишки все равно попадут в «общий котел» федерального бюджета и пойдут на дотации бедным регионам? С другой стороны дотационные регионы сталкиваются с так называемой «ловушкой бедности», когда местные власти не думают о развитии, рассчитывая на помощь из центра.  Существует ли, по Вашему мнению, подобная порочная практика, и если да, то, как с ней бороться?    Я согласен, что такая ситуация формируется, центр противопоставляет себя периферии. То есть, если вы (регионы) будете играть по заданным правилам игры, тогда мы (центр) будем подтягивать вас к центру. На самом деле в результате создается противопоставление центра и периферии. В России оно очень серьезное. Вы правильно отметили, что дотационность делает с регионами не самые хорошие вещи. Но, по всей видимости, эту модель нельзя построить по-другому, потому что у нас доходы идут от продажи углеводородов, других полезных ископаемых. При такой сырьевой зависимости нужно сильное перераспределение. Если бы у нас была американская модель, где доходы в основном идут от высокотехнологического бизнеса, то тогда можно было ослаблять перераспределение, потому что регионы начали бы друг с другом конкурировать - у кого лучше условия. А в России, если у тебя нет нефти, при нынешней экономической модели как ты будешь конкурировать? Какие условия бы ты не создал нефть не появится. Поэтому в условиях сырьевой экономики нашей страны перераспределение является главным условием сохранения целостности страны. Но я согласен с вами, что «ловушка бедности» существует. Регионы зачастую начинают больше ориентироваться под федеральный центр, чем на нужды своего населения.  Бурятия слишком большая, чтобы развивать только туризм  В последнее время наше правительство проводит пиар-компанию по поднятию имиджа Бурятии. Видны ли результаты этой деятельности для вас, как жителя столицы? Складывается ли в Москве ощущение, что Бурятия – это динамически развивающийся регион?  Такое ощущение есть, но в недостаточной степени. На федеральном уровне слышны ваши инвестиционные проекты с разработкой полезных ископаемых, развитием туристско-рекреационной зоны. Но мне кажется, что Бурятия слишком большая для того, чтобы сконцентрироваться только на туризме и только на Байкале. Не в полной степени использован культурный ресурс. Все-таки Бурятия – столица российского буддизма. Лично для меня это даже интереснее, чем природные красоты.  Во-вторых, в современном мире мы никуда не уйдем без развития науки и образования. У вас замечательный человеческий потенциал. В  Бурятии много специалистов с высшим образованием, есть хорошие университеты. А куда пойдут эти подготовленные специалисты, если будет крен только в туристическую или добывающую сферу? Все-таки человеческий капитал надо использовать. А это высокие технологии и сфера услуг.    Сейчас в нашем обществе разгорелась бурная дискуссия насчет градостроительной политики Улан-Удэ. Многие говорят, что наш город превращается в большую деревню, что ему не хватает высотных современных зданий. По Вашему мнению, является ли Улан-Удэ современным городом?  Я могу сказать одно – Улан-Удэ не производит впечатления провинциального города. Я много путешествую по России, и здесь провинциализма я не почувствовал. И мне кажется, что в отсутствии высотных зданий нет ничего плохого. Высотное строительство как раз и создает проблемы в современных городах. Западный мир развивается в обратном направлении – в сторону малоэтажного строительства. Другой вопрос, что должна быть инфраструктура: и дороги, и электросети, и социальные объекты. Вот это действительно нужно развивать. А в том, что в городе нет кластеров многоэтажной застройки, нет ничего не плохого.