«Обратная сторона»: Санитар улан-удэнской «Скорой помощи» о нападениях, чиновниках и смерти Arigus.tv открывает новую рубрику. В ней - злободневные монологи от первого лица, которые, возможно, разрушат ваши стереотипы о профессиях, отдельных персонах и жизни нашего города в целом.

Как уже сообщалось ранее, в Санкт-Петербурге произошла потасовка между бригадой скорой помощи и уроженцами Улан-Удэ. О том, кто виноват, спорят до сих пор. По некоторым данным, причиной драки стал «заблокированный» путь. Меж тем довольно часто нападают на сотрудников их пациенты и родственники тех, кто помощи ждал часами. Иногда – не дожидался. Насколько часто такое происходит в Улан-Удэ, кто решает, к кому в первую очередь поедет бригада, существуют ли VIP-скорые для чиновников, и почему многие надеются сменить место работы? Об этом и многом другом в откровениях санитара улан-удэнской «Скорой помощи». Пол – жен. Возраст – 30 лет Стаж – 12 лет О буднях В профессию я пришла 12 лет назад. Родители долго отговаривали, но я всё-таки сделала свой выбор. За это время я увидела, конечно, немало. И сразу признаюсь, что сейчас получаю второе образование, потому что планирую всё-таки уйти с этой работы. Моя зарплата сегодня – 22 тысячи в месяц, работаю сутки через двое. Спасает эмоционально, пожалуй, лишь дружный коллектив. Мы чаще видим коллег, чем домашних. Вот ты приходишь на сутки и целые сутки – вместе. Постоянные бригады даже стараются не расформировывать. Как начал с человеком работать, так и идёшь с ним. Надеешься на него, если где-то что-то случится. К примеру, когда у нас бригаду избивали на заправке, водитель сидел в машине и даже не вышел помочь, не сообщил о ЧП по рации. Девчонке хорошо так досталось… А он сказал, что был в шоке. Но это, скорее, исключение из правил. Всего же в бригаде три человека - водитель, фельдшер и врач (вместо врача иногда фельдшер, а иногда санитар). Все, наверное, отчасти романтики. И их всегда не хватает. Из-за дефицита кадров иногда люди вынуждены работать в ночь по одному. А после смены, когда мы приезжаем на базу, ещё и сами моем машину, заправляем ящики. На ногах таким образом мы до 26 часов. В сутки. Думаю, поэтому существует такое мнение, что на вызов выезжают нетрезвые медики. На самом деле, ты так устаёшь за ночь, что у тебя жутко развязанная речь. Ни разу я на смене не встречала нетрезвых коллег. Фото: Russianstock.ru, Александр Лёгкий О смерти Конечно, едва ли не самое эмоционально тяжёлое в работе – смерть пациента. Такое бывает, ведь врачи – не боги. Например, в медицинской помощи есть «перекладывание» - когда мы перекладываем пациента с носилок на носилки. В этот момент что-то где-то может оторваться. То есть ты довёз до больницы - пациент ещё живой. Но при перекладывании может оторваться (скажем, тромб). И тогда всё. Конечно, такое бывает нечасто. Бывает, что за полгода никто не умирает в скорой. Опытные врачи видят, что, может быть, лечение дома лучше и говорят о рисках транспортировки. Тогда родственники сами отказываются от госпитализации. Есть и некоторые страшные для родственников стандарты. В частности, некоторых пациентов мы не реанимируем. Например, онкобольных, потому что в таких случаях зачастую им уже ничем не помочь. Реакция у всех разная, ведь многие же родственники ждут от нас чего-то невероятного. Невероятного, представляете? Когда у нас с собой один небольшой ящик. Мы – не больница на колёсах, не реанимация. Даже там пациенты умирают, что уж говорить о нас… Кстати, ещё о стереотипах. Многие пациенты бывают озлоблены, что мы к ним медленно едем. На самом деле, далеко не всегда бригада решает, кого спасать первым. Начинается всё в диспетчерском отделе, там определяются, какой вызов принять в первую очередь. У них всё выводится на компьютер: какая бригада куда уехала, кто уже освободился. Бывает так, что вообще все бригады на выезде. Тогда диспетчер может связаться с нами по рации, поторопить: «У нас тяжёлый вызов, давайте быстрее». О нападениях Вообще же, наверное, 50% наших пациентов – нетрезвые люди. Причём не только алкоголики, но и наркоманы. Они могут тебя и обматерить, сравнять тебя с землей своими выражениями. Ты выходишь оттуда такой оплеванный… Но, как я уже говорила, бывает всё гораздо хуже. Как-то пару лет назад мы выехали на «детский» вызов. Малыш, которому не было и месяца, болел уже несколько дней. Отец, военный, который даже участвовал в боевых действиях, в страхе за жизнь сына никак не хотел нам отдавать ребёнка. Кричал, угрожал нам, даже заблокировал все двери. Успокоить его смогла только супруга. В итоге мы забрали малыша и всё-таки доставили в больницу. Бывает, набрасываются на нас и больные шизофренией. Так, на одних моих коллег однажды напала маленькая девочка. Ребятам пришлось вызвать психиатрическую бригаду. Дело в том, что «самодеятельность» в таких случаях у нас запрещена. Есть лишь два варианта – вызвать полицию либо скорую психбригаду. У нас психбригада состоит из крепких парней. Но попадает нам не только от пациентов, но и от обычных прохожих. Самым запоминающимся из рассказов коллег для меня стал случай с разбитой машиной. Наши ребята ездили на рядовой вызов. Когда пациента уже погрузили на носилках, какие-то парни стали пинать карету. Водитель – такой тучный мужчина – очень возмутился. Тогда они вытащили его, начали избивать. Вышел врач – они и его избили. Девочка – фельдшер начала кричать в рацию, чтобы кто-нибудь приехал помочь. В машину летели булыжники… Через минут десять приехала другая бригада.  Вообще на нас очень часто нападают. Случаев так много, что сбиваешься со счёта. Выпустить собак– вообще практически обычное дело.  Средств же защиты у нас никаких нет, иногда мечтаю о газовом баллончике. Чтобы не использовать, но хотя бы – пугать. Ведь в каретах скорой помощи даже видеорегистраторы не установлены. Говорят, что это дорого. Об уважении и чиновниках Гостеприимные пациенты, как вы поняли, бывают редко. Чашку чая могут предложить раз в полгода. Кстати, обед у нас в 12-13 часов, следующий прием пищи (ночной ужин) только в час ночи. А обычный (вечерний) ужин убрали. Слишком много вызовов, машин не хватает. Физически это очень тяжело. Вызовы идут подряд, редко бывает, чтобы между ними был хоть какой-то отдых. И, несмотря на то, что за стол фельдшеров и врачей не приглашают, и, несмотря на постоянные нападения, всё-таки многие нас уважают. Пропускают нас неплохо на дороге. Часто слова благодарности слышим от людей старшего поколения. Они советуются с нами, не говорят напыщенно «вы должны», «вы обязаны». Зато фразы «вы должны» и «вы обязаны» можно отнести к речам чиновников. Не всех, конечно. Среди них тоже люди разные бывают. Но, не дай бог, жалоба. Она сразу идёт не к нашему руководству, а на самый верх. Так что их нам приходится особенно обхаживать. Кстати, если у кого-то незначительный повод (болит горло, живот и пр.), ему тут же направляют реанимационную врачебную бригаду. Обычные фельдшеры из линейной бригады им не подходят. По дурацким поводам нас вызывают и рядовые улан-удэнцы. Как правило, это люди, которые хорошо погуляли в пятницу и не могут появиться в офисе. Или те, кто просто не хочет идти на работу. Есть ещё одна категория людей – это те, кого полиция «приняла». Задержанные говорят, что им нужен врач, вызывают нас. А потом кричат «вы только заберите нас отсюда, иначе будем орать, что нам больно». Есть у каждого и собственные «уникальные» пациенты. Например, есть мужчина, который вызывает медиков каждый день в одно и то же время. Говорит как бармену: мне как обычно. Ручки разложит, ты всё сделаешь и уходишь. Хотя мужик благодарный - всегда позвонит, скажет бригаде спасибо. За последний «нюанс» нам выплачивают небольшую премию к скромной зарплате. Раньше она начислялась за каждый звонок, а сейчас если раз в месяц есть благодарность, то какой-то процент добавляется. Но об этом почти никто не знает. Чаще же всего (после алкоголиков) нас вызывают люди с болью в сердце. Это у всех вне зависимости от возраста, даже 25-летние вызывают. Вызовы-то еще от сезона зависят. Летом, когда все цветет, астма обостряется, и вызовов становится больше, у многих есть так называемая «аллергия на холод». Также зимой начинаются травмы. О помощи для самих себя А вот «молоко за вредность» нам самим никто не даёт. Нет у нас специальных психологов. Здесь на помощь, как всегда, приходит твоя команда. После смены мы разговариваем друг с другом, делимся интересными случаями, друг друга подбадриваем. Отшучиваемся, сами себе поднимаем настроение. Ещё помогает осознание того, что ты всем нужен. Заходишь к пациенту с волнением и, как бы пафосно ни звучало, выходишь от него счастливым – ты оказал ему помощь. Ты его спас. Выходишь и думаешь: ради этого стоит жить. Знаете, что больше всего не нравится в работе? Даже не маты, не нападения, не тяжёлый график. Машины у нас холодные...