Уже девять месяцев на Байкале омуль ловить нельзя. Его стало слишком мало. Популяция за последние 10 лет сократилась вдвое. Посчитали, что биомасса всего 10 тысяч тонн. Пора спасать, решило правительство и ввело запрет.
Запрет есть, но не для всех. Ловить могут в научных целях. Меньше всего нужно ученым – 17 тонн в год. Исследуют и уничтожают. Коренным малочисленным народам разрешили для сохранения ремесла и традиций. Эвенки должны учить своих детей промыслу. На это – 55 тонн. Как использовать улов, в законе не прописано. А значит, можно и продавать, чем и занимаются. Но и этого очевидно не хватает, возникают кризисы на грани забастовки.
Ринат Енин, заместитель руководителя Ангаро-Байкальского территориального управления Росрыболовства: Они считают, что их права были ущемлены, но, тем не менее, у них ещё остаётся возможность вылова других видов.
Проблему видят в том, что квотами могут воспользоваться не все. Преимущество у промысловых групп. Им и разрешения и участки. А те, кто хочет ловить в одиночку, остались не удел. Вот и собрались бастовать, угрожали голодовкой. Но власти пошли на уступки.
Игорь Пухарев, глава Северобайкальского района: Передать эту квоту общинам, закрепить этих людей за общинами, чтобы они могли реализовать своё право. Теперь ловить будут без препятствий, до самого нереста. А это ещё два месяца. Многие специалисты считают, слишком много.
Владимир Петерфельд, директор Байкальского филиала ФГБНУ «Госрыбцентр»: Даже общинами и физическими лицами на северном Байкале, только официально может быть выставлено около сорока километров сетей, вы можете себе представить сорок километров сетей.
Наталья Тумуреева, эколог: Тенденция, что все местные жители переписываются в КМН, там же в общем то процедура не такая сложная. Пришёл, сказал, что я эвенок, не обязательно язык знать, лицом быть похожим на эвенка.
Но больше всего рыбы продолжают ловить заводы – для воспроизводства омуля. Сто пятьдесят тонн. Из нерестовой рыбы извлекают икринки, а после продают, вот и не исчезает омуль с прилавков.
Владимир Петерфельд, директор Байкальского филиала ФГБНУ «Госрыбцентр»: Потому что обидно, тем же людям на малом море, а они то чем хуже, они там в пяти-десяти поколениях выросли, это так же у них традиционный образ жизни. Лично мое мнение – полный запрет должен быть, потому что другого пути нет.
В 1969 ловить омуль уже запрещали и всем. Ни науке, ни коренным народам спуску не дали. Ученым разрешили доступ к морю только спустя 10 лет. Популяция омуля тогда увеличилась в три раза. Как скажутся нынешние меры, можно только догадываться. Если до запрета в 2017 за год добыли 450 тонн, то сейчас после всего вдвое меньше.