Подкаст «Злой редактор», s01e03: Инесса Петонова и мамы Шеф-редактор "Восточного экспресса" Инесса Петонова и журналист Саржана Мэрдыгеева обсуждают проблемы, волнующие улан-удэнских мам.

Саржана Мэрдыгеева: Комментарии уже пошли.

Инесса Петонова: Всем привет, в эфире «Злой редактор». Я, Инесса Петонова, сегодня в этой роли. Для тех, кто в первые с нами в этой тесной комнате, напомню о сути этой программы. Сюжет в «Восточном экспрессе» — это только вертушка айсберга, это итог долгой работы, итог столкновения мнений. И что бы не говорить популярными иностранными словами, не говорить бэкстейдж, истории, которые вокруг этих сюжетов развиваются. Иногда они бывают интересные, не все можно поставить в эфир, но и нельзя о них промолчать. Вот как раз из последнего, такая история с последней девочкой, которую спасали от взрослых, и сегодня и буду злить Саржану Мэрдыгееву, которая принимала активное участие в этой истории. Привет, Саржана, давай вначале напомним, как это было. Представьте вечер, закат рабочего дня, все томно собираются расходится домой и вдруг поступает сигнал от информатора о том, что в Октябрьском районе избитую девочку доставили в больницу и потом понеслось… Саржана, расскажи в итоге, что это было.

С.М.: Ну, сообщение дословно пришло, что в Октябрьском районе в частном секторе, неизвестный мужчина избил двухлетнюю девочку. И на место выезжали полиция, скорая, нам сообщили очевидцы, мы также отправили туда съемочную группу и уже по ходу действия выяснилась такая история: что неизвестный мужчина оказался собственный дядя. Мужчина забрал ребенка, причем он делал это неоднократно, забрал её из детского сада и повел домой. И где-то по дороге он, видимо, принял на грудь, вообщем, потерял ребенка…

И.П.: Успел.

С.М.: И когда, видимо, нашел решил её отругать, за то, что она вот потерялась. И пнул в живот, насколько я знаю. Причем уже позже, я забегаю немного вперед, позже мы прочитали в комментариях, что оказывается, многие видели как он её избивал, но сообщил об этом, то есть остановился, какой-то мужчина просто проходил мимо, увидел, и он решил остановить эту ситуацию, вмешаться, он вызвал полицию и сам вмешался, и скорую вызвал.

И.П.: Ребенка забрали, увезли в больницу, потом нашли мать или она сама приехала в больницу?

С.М.: Не сразу её нашли…

И.П.: Ей сообщили о том, что её ребенок в больнице, она приехала, умудрилась выкрасть этого ребенка, вернуться домой. И на следующий день к ней уже пришли органы опеки и с ними опять была наша съемочная группа. И там такая сцена была бурная: она не отдавала ребенка, говорила о том, что это её права.

С.М.: Да, мне очень нравится, особенно в таких ситуациях, кто не знает, я ещё являюсь руководителем проекта «Семейный контроллер», поэтому подобные случаи для меня уже не редкость, и меня всегда удивляет реакция родителей. Когда говоришь им: «Сейчас мы заберем ребенка», они говорят: «Нет, я не для вас её рожала», а вы, простите, для кого её рожали вообще? Вы что, куклу себе родили? Я всегда говорю родителям и мамашам в такой ситуации, что рожать это не ради удовольствия, в первую очередь, это большая ответственность.

И.П.: Подожди, ты что, против этих родителей?

С.М.: Я не против родителей, не против.

И.П.: Не так роли распределились. (Смеются)

С.М.: Я должна их защищать.

И.П.: Ну, не то, что должна. Уже много раз про это разговаривали, я насколько понимаю, действительно у тебя позиция, что нужно по возможности, как можно дольше бороться за семью. А вообще под этими сюжетами всегда большое количество комментариев, потому что мнение полярны. И если их разделить по группам, то они делятся вот так, что: «Ребенку лучше в семья, возьмите на контроль, помогите мамочке; что вы там отбираете лучше помогайте», и вторая: «Вырезать тварям яичники и детей спасти, забрать в детдом». Давай вот для чистоты эксперимента разделим эти позиции, тебе всё-таки какая ближе? Без редакторского давления, какая тебе позиция ближе?

С.М.: На самом деле, я до сих пор не могу определится, потому что вот, как женщина, как мать я склонна к тому, что…

И.П.: Вырезать, стерилизовать.

С.М.: Да, стерилизовать, особенно, когда видишь, что люди рожают и 5-го, 6-го, 7-го. Их уже нечем кормить, но они продолжают это делать. В то же время люди, которым природой не дано, у них есть все условия, они готовы взять на воспитание. Когда именно таким чистым взглядом смотришь, как можно не корить ребенка, не одевать? Естественно, как мать, я придерживаюсь, в первую очередь, такой позиции. Но с другой стороны, мы должны так же ответственно подходить, и вообще позиция государства сейчас, органов опеки, гос.властей – это сохранить кровную семью. И это правильно, наверное, но это сложнее.

И.П.: Тогда вот на этом сложном ты и будешь, а я пойду по лёгкому пути, как злой редактор. Я буду на стороне тех, кто считает, что детей нужно отбирать. Могу даже обосновать свою позицию, что «горбатого только могила исправит». Родительство, как ты сказала, – это ответственность. Это не только дар, это труд, с которым, если не справляешься, уволен. Всё, лишить родительских прав. Давай про это тоже поговорим, в Бурятии 315 детей со статусом сироты. Официальные данные, 315 детей. Казалось бы, наверное, не очень много. 80% из них – это социальные сироты, но ты лучше меня это знаешь. Это значит, что где-то их мамы, папы живые ходят, побухивают, а дети где-то находятся. Ну так и все-таки, правильно отбирать, они же не справляются?

С.М.: Ну, все-таки есть небольшой процент, он небольшой, но все-таки есть.

И.П.: Ты видела, случаи, что мама взбодрилась после пинка органов опеки, что все дома исправила и ребенка забрала?

С.М.: Вот в данном случае, например, вспоминая 2-х летнюю девочку, вчера мы делали материал о том, что мать исправилась. Она пролежала в больнице с девочкой, ну там простудное было заболевание, она убралась дома, нашла быстренько работу, купила продукты. И стремление есть, теперь главное, удержать это стремление, и это самое сложное.

И.П.: Подожди, вот про эту мамочку, она же уже год назад была в такой ситуации, ребенка у неё забирали, она лечилась от алкоголизма, а в эту ночь её нашли пьяной, значит это уже второй случай.

С.М.: Не второй случай, до этого три раза её привлекали, три раза. То есть это был уже четвертый случай, вот который мы сейчас рассказываем, а до этого органы опеки, специалист сказал, что три раза её привлекали по статье 5.35 «Неисполнение родительских обязанностей», но, получается, исковое заявление оформили сейчас, на лишение прав.

И.П.: При всем моем уважении к материнским чувствам, и ко всей эмоциональной составляющей всего этого вопроса. Если у неё уже столько раз ребенка забирали, было столько тревожных сигналов, более того, забрал у неё опять какой-то мужчина, который ребенка таким образом воспитывал. А где гарантия, что в следующий раз он вообще не потеряет ребенка, и его не заберет какой-то педофил, или ребенок не упадет в канаву?

С.М.: Нет гарантии такой. У нас вот такая политика, к сожалению. Как бы, даёт право на второй шанс.

И.П.: Значит надо забрать, значит надо забрать в дет.дом?

С.М.: Опять же в дет.доме конечно да, там будет уход, но мне кажется, мы забываем про чувства ребенка. Даже пусть ему два года, пусть ему год, все равно есть привязанность, и на это обращают очень большое внимание, что когда привязанность к матери есть, это уже шаг к спасению считается.

И.П.: То есть они, когда рассматривают конкретные случаи, они рассматривают, как ребёнок относится к матери.

С.М.: Всегда, да. Вот когда мы случаи такие рассматриваем, и там специалисты всегда говорят, что вот, привязанность к матери есть.

И.П.: Её что, можно по какой-то шкале оценить эту привязанность? Нет, ну наверное, психологи может быть умеют, но есть, видимо, такие мамы-кукушки, которых ребенок, что мама рядом, что не рядом. А есть и несмотря на то, что мама неблагополучна, ситуации разные могут быть, но ребенок к ней привязан и тянется, и тогда они будут за неё бороться?

С.М.: Да, вообще сейчас много методов, как бы переманить на светлую сторону, так скажем. Во-первых, это бесплатное лечение от алкогольной зависимости. Во-вторых, семьи которые стоят, есть даже такой статус: «Социально-опасные семьи», но, вот эта семья под таким статусом находилось, и вот эти семьи, даже в центре занятости, в первую очередь рассматривают их заявления, чтобы трудоустроить. Им дают очень много возможностей, чтобы исправиться, может материальную, гуманитарную какую-то помощь. То есть, в принципе, я считаю, что у нас очень лояльно государство к ним относится. То есть, этих попыток может быть очень много. Вот такой пример из прошлого года. Мы выезжали на место, там была женщина в состоянии абстинентного синдрома, похмелья, грубо говоря. Дети непонятно что ели, непонятно, где находились. Детишек отобрали. Вот их отобрали, допустим, их забрали в реабилитационный центр. Их забирают, но не сразу их отбирают, не сразу мать лишают родительских прав, у неё есть месяц, чтобы реабилитироваться: прийти в себя, бросить пить, найти работу, убраться дома. У неё есть, во-первых, первый месяц, в течении этого месяца она должна проявить хоть какую-то активность, прийти в органы опеки хотя бы, и сказать, что я хочу их забрать. Прийти в реабилитационный центр, там разрешают видеться с детьми, более того, это приветствуется. Все это время у них есть, как бы, на раскачку. Потом все равно подают в суд на лишение родительских прав, там уже учитывают, приходила она, не приходила, вот эти все моменты. Так вот, мальчиков, когда отобрали, сначала месяц она не приходила, ещё месяц ей дали, потом ещё два, итого, практически полгода у неё было, и она не пришла. Просто даже ни разу не пришла. И здесь нет речи о привязанности, вот как раз в этом случае никто не говорил, что дети привязаны к матери. Вот этого не было.

И.П.: Вот ты такой прямо защитник гос.служб, к этому моменту вернемся, а сейчас я хотела сказать про детские дома. Да, действительно есть такое выражение о том, что у этих бедных детей, которые родились в таких семьях, у них не большой выбор, либо от домашней, либо от детдомовской, но тут, наверное, то, что реально может сделать государство. Может быть оно не может исправить всех мам и алкоголиков, и всех людей, у которых так жизнь сложилась, но, наверное, систему в детских домах можно построить. И психологи говорят, что для ребенка это не абсолютно верное утверждение, что нужны мама и папа. Ему нужен взрослый, ему нужен важный, хороший взрослый, к которому у него будет привязанность, и тогда ситуация будет довольно благополучная. Того же самого младенца, если его постоянно брать на руки, в течении первого года жизни, то ему не важно будет, то ли это мама, то ли это руки воспитательницы, нянечки. Это вот мнение специалистов психологов, о том, что важен просто взрослый, который будет любить, и будет ли это биологическая мать, либо это будет другой человек – это уже не суть так важно. И потом, в детском доме велика вероятность усыновления, или если ребенка возьмут под опеку. И у нас Республика Бурятия вообще на пятом месте находится по России по этим показателям, в общем, как -то борется за это, детей забирают. Тоже там другой вопрос: как у них может сложиться жизнь в этой приемной семье? Но эти же приемные семьи, они вообще под контролем, даже гораздо более жестким, чем социально-сложные семьи.

С.М.: Да, конечно.

И.П.: Значит нужно забирать, все равно забирать, и ни за кого не бороться.

С.М.: Просто приведу такой пример, опять же про этих мальчиков. В итоге мы также опять и показали в своей рубрике: «Мам, найдись», и буквально через месяц за ними приехала супружеская пара из московской области, я с ними сейчас переписываюсь. И я не знаю, я конечно понимаю, что я должна все защищать, но в данном случае ребят забрали, они уже полгода живут в Подмосковье, у них есть все, мы с мамой переписываемся, к ним каждые две недели приходит служба поддержки приемных семей, специальная служба. Чтобы стать приемными родителями они ещё кроме медицинских анализов, должны ещё пройти школу приёмных родителей. И, причем, на стадии этой школы многих отсеивает психолог. Просто они не могут пройти, ситуация разыгрывает. Так вот, те, кто прошли эту школу приемных родителей, они уже морально готовы, и сейчас вот эти мальчики, они живут в Подмосковье, они посещают несколько секций, у них дома есть все, в загородном доме; она постоянно скидывает мне фото, видео. И поэтому я не знаю какие чувства, я думаю, может быть, и хорошо, и причем, удивительно они говорят, если мать родная захочет с ними увидеться, то мы не против. Я удивляюсь, но или, может быть, по закону они так должны сказать. В общем, это одна ситуация. Другая ситуация, бывают такие дети, которые все равно потом возвращаются к своим родителям.

И.П.: Вот я тоже хотела сказать, они этих своих родителей синих, злых и разных любят и обожают, но психологи наверняка тоже объясняют эту привязанность в любом случае к родному человеку неистребима да?

С.М.: Эта привязанность очень сильна, мне кажется. Иногда даже необъяснима.

И.П.: Так тем более должна быть ответственность больше. Ты родил, на тебя это совершенно беззащитное существо смотрит этими глазами, и обожает в принципе просто так, ни за что. Просто потому, что ты с ним рядом, ты его родитель, оно тебя беззаветно любит. Так это же каким нужно быть, чтобы не обеспечить этому ребенку хотя-бы элементарный уход. Ты же сама знаешь, как ты их находишь: полуголых, холодных, голодных, рядом с собачьими мисками, около тараканов, под кроватью – эти кадры из программы «Семейный контроллер» никого не могут оставить равнодушными и тем не менее многие все равно пишут: «Нет, лучше помогите родителям, это государство во всем виновато, работы нет, поэтому люди идут и пьют». Для меня нет объяснения, то есть на бутылку водки они нашли деньги, а на смесь нет.

С.М.: Да, да, да. Я все время спрашиваю: «Что ж вы сидите дома?», грубо говоря, как правило. И больше всего меня поражает, что в основном, это молодые женщины, где-то от 25. Чем ты дальше едешь от города, в городе, пригороде, тем моложе возраст этих молодых мам. Их средний возраст этих пьющих, молодых мам 25-35 лет. Как правило, они все многодетные, живут в частных домах, купленных на материнский капитал, и нет никакого понимания, что можно идти работать.

И.П.: Материнский капитал, я вообще считаю, у них нужно отбирать. Если забрали ребенка, эти деньги, которые государство давало на обеспечение жизни ребенка, они купили на него дом, ребенка забрали в детский дом. Все, баба с возу кобыле легче, и они ещё продолжают в этом доме жить и радоваться.

С.М.: Вот я все время тоже спрашиваю. У нас в этом случае, мы придумали как поощрить, а не придумали, что будет в случае таком.

И.П.: А есть такие случаи вопиющие, когда отобрали несправедливо, по твоему разумению, или у нас в регионе этого не происходит, а российская то статистика есть. Появляются различные истории, когда там отобрали просто потому, что семья бедная. Она не пьёт женщина, а бедность, что называется не порок. Реально в наше время сейчас достаточно сложно обеспечивать, тем более большое количество детей. И я не думаю, что у нас многодетные семьи получают достойную помощь от государства, чтобы решать этого же государства демографическую проблему.

С.М.: Я не знаю, тут по нескольким пунктам можно разложить. Во-первых, я не знаю, как в других регионах, действительно, я тоже считаю, что вот там отобрали ребенка незаконно, я думаю там больше семейные какие-то конфликты, но за наш регион я могу сказать. Тут прям за кровные семьи бьются до последнего и, если не будет реальной угрозы жизни и здоровью, то никто не заберет.

И.П.: Ой ты все таки их защищаешь. А сколько мы слышали мнений о том, что звонишь в эти органы опеки, звонишь, а двери закрыты и телефончики не поднимают и непонятно кто там вообще находится. А куда же человеку сообщать о том, что что-то происходит с ребенком, что за стеной что-то не ладно? Сейчас вообще как, этот общественный контроль повысился или нет? С одной стороны, вроде бы появился интернет и это стало гораздо более доступно. Ювенальная юстиция тоже у нас в стране есть, и можно сообщить, и достаточно много органов куда можно сообщить: Мин.Защиты, Органы опеки, который при администрации находится, в полицию, элементарно, на телеканал можно позвонить, у нас рубрика есть специальная. Вот возможности сообщить больше, и между тем, все равно находят этих детей маугли, жуткие случаи, про которые рассказывают где-то там и у нас тоже. И все равно находят детей, которые убиты, или много лет подвергались насилию. Почему так происходит, за всеми не уследишь?

С.М.: Ну да. Во-первых, за всеми не уследишь. Во-вторых, у нас люди в информационном вакууме что ли находятся. Вот сейчас пошел у нас проект, они не знают больше куда звонить, телефоны органов опеки вот они не все знают.

И.П.: Так это плохо органы опеки работают, если они телефоны не доводят.

С.М.: О том и речь, я все время говорю, что они мне говоят: «Почему, Саржан, тебе звонят, а нам не звонят?». Я говорю: «Да потому, что я свой телефон, простите, на нашем телеканале у нас номер «Семейного контроллера» 20 раз в день идет, конечно люди знают, что вот куда можно позвонить». Спроси любого человека номер соц.защиты, или номер органов опеки, никто не знает, а в полицию они не обращаются потому, что как правило обращаются, вот я сейчас сделала небольшой анализ тоже своих сигналов, как правило обращаются либо соседи близкие, которые это видят, либо родственники, а чтобы обраться в полицию, нужно написать заявление. То есть этот человек, на которого ты подаешь, он потом узнает кто на него написал, а вот этого боятся больше всего.

И.П.: Значит государство ничего не делает для того, чтобы сообщало больше.

С.М.: Вот смотрите, я даже привела, ну я не буду зачитывать, естественно. Так вот, во многим странах достаточно ребенку, вот в Америке ребенок может набрать 911 и сказать, что его побили, папа там затрещину дал.

И.П.: Ну там тоже могут быть потом перегибы различные.

С.М.: Ребенок сам даже может сообщить. Или вот ребенок пришел в школу заплаканный, папа за уши надергал, его на 10 суток посадили. А у нас в практике это нормально, особенно в России. Не дать ребенку затрещину за двойку.

И.П.: У меня ни одно домашнее задание без этого не обходится.

С.М.: А там просто на 10 суток. Семья благополучная, никогда на учете не стояла, но тем не менее.

И.П.: Это вот совершенно разные модели. Что все таки в идеале, по твоему мнению должно быть? Мне кажется по середине, нет?

С.М.: У нас информационный вакуум. Вот я думаю, когда-то проект у нас закроется, не знаю, что-то случится со мной, что-то ещё, разные бывает моменты. Некоторые даже путают, они звонят и на меня кричат: «Почему вы не реагируете?», я говорю: «Это у нас социальный телепроект.» Я говорю: «Ребят, если у вас что-то срочное, вы звоните прямо сейчас в полицию, и говорите, что угроза жизни ребенка, и сразу же все приедут». Но нет, нас уде начали путать с соц. службами в итоге. Я думаю, что надо закрыть этот вопрос по информационному вакууму, кстати, вот например, у соц.защиты, у единственной, по моему, у кого появилась страничка вконтакте. Прием обращений граждан, можно туда анонимно написать. Органы опеки, извините, только часы приема, как бы по старинке, в полиции только с паспортом. Поэтому люди боятся.

И.П.: Поэтому «Семейный контролер».

С.М.: Или легче там в «Аноним» выложить.

И.П.: Но при всем при этом, есть даже цифры, что с начала 2019 года было 342 сигнала о семейном неблагополучии, 29 процентов не подтвердились. 342 сигнала это много или мало? По одному в день.

С.М.: Это по данным министерства соц. Защиты к ним обратилась. А вот в рамках моего проекта, с начала года, я вчера считала, у меня было 122 сигнала.

И.П.: Они сюда вошли вот в эти 342?

С.М.: А я вот не знаю. Но вообще, все данные я передаю, которые у нас, у нас же совместные выезды.

И.П.: При всем уважении, одна треть сигналов, которые поступают на телеэкран, то есть, наверное, органам нужно задуматься. И ещё вот одна такая претензия, модно претензии государству предъявлять, тоже не удержусь, о состоянии детских домов. Потому что, постоянно говорят, что в детских домах расти, это тоже не сахар. Вот у нас в Республике 20 детских учреждений, где дети живут, из них 8 – это детские дома, остальные имеют статус центров. То есть там находятся дети, которые ещё не 100% сироты, без этого официального статуса дети, которые находятся в трудной жизненной ситуации, которых временно забрали из семьи или у которых, по каким-то обстоятельствам погибли родители, а они остались без попечения взрослых. И там сейчас все в месте в этих 20 учреждений – 400 детей. Не знаю, гордится или ужасаться, мне кажется, 400 детей, которые вне семьи, про которых можно сказать, что они не живут трудно, это уже все равно плохо для государства и вот кто-то из них обязательно попадет в дет.дом. А по дет.дому тоже у нас такая статистика общероссийская. Вообще её нет, это уже нонсенс, но эксперты считают, что она не очень хорошая. Около 10 процентов только становятся нормальными людьми, 40 процентов идут по пути родителей, то есть, алкоголизм, наркомания, ещё столько же выберут преступную дорожку, и к сожалению, все закончится самоубийством. Есть же способы, детские дома должны быть просто по-другому типу, не казенные учреждения, где их учат элементарному: как выглядит помидор, как мыть посуду, как оплачивать по счетам. И чем меньше эти детские дома, тем лучше, и чем больше там воспитателей и личностного общения, тем больше шансов, что эти дети вырастут нормальными.

С.М.: Ну, вот больше воспитателей, конечно, это в идеале. В идеале к каждому ребенку приставить маму.

И.П.: Но всего 20 детских домов, у нас школ в сотни раз больше.

С.М.: На самом деле, это мне кажется, у нас же вообще нет детских домов официально, всё – центры помощи. Так вот, я хотела, о чем сказать, мне кажется, что здесь наш регион все-таки шагает вперед, потому что я начинала этой темой заниматься, не побоюсь этого слова, в 2007 году. У меня была рубрика «Найди меня мама», и вот тогда, я помню, очень была удивлена. Я разговаривала с детьми, и они не знали, что такое салат. Не знали вообще, потому что, они привыкли в столовой, как им дают в столовой, все, вот это салат. А то, что он режется из овощей и так далее, они этого не знали.

И.П.: А потом они такие и выходят в жизнь.

С.М.: Но, потом, слава тебе Господи, государство на это тоже обратило внимание и в некоторых детских домах появились кухни.

И.П.: Опять защищаешь, в некоторых… Везде должны появится.

С.М.: В некоторых детских домах появились кухни, но там правда тоже есть минус, продукты то воспитатели сами покупают, чтобы дети учились готовить, это же не включается в меню. Поэтому воспитатели сами, что купили детям, но хотя бы они знают, как этим пользоваться. И недавно мы ездили в Джидинский район, и меня очень удивил и даже порадовал такой детский дом, правда центр ранней помощи, по-моему, называется. У них детский дом семейного типа, у них стоит не просто одно казенное учреждение и там все по режиму. У них стоит несколько деревянных домиков.

И.П.: Да, я помню, и они живут там семьями.

С.М.: Да, у них есть воспитатель на дом. Это, как их мама, и у них разновозрастные группы и вот такие «родительски-братский-сестринский отношения», они друг о друге заботятся, моют полы, садят огород. И вот такая социализация, мне кажется, она необходима. Не знаю, возможно ли это сделать в городских условиях.

И.П.: Нужно, я считаю, что это нужно делать, денег все-таки выделяется достаточно. Скажите, пожалуйста, у нас там что-нибудь пишут? Что говорят?

С.М.: Пишут люди, я периодически здесь читаю… Александра Монголова пишет, несколько комментариев она уже написала о том, что дет.дом не выход с одной стороны, как государство не может обеспечить качественным жильём сирот, доказательства на лицо.

И.П.: О да, Бурятия в этом смысле прославилась жильем для сирот. Но там даже проблема с детскими домами, которые, вернее квартиру, которую выделяют для сирот, там тоже сталкивались и рассказывали о том, что они не подготовленные. Эти дети приходят, и они потом не могут жить вообще. И там кто со стойким характером – он живет, а рядом у него сосед и он эту квартиру угробит, и потом эти попытки поселить выпускников детских домов в одно, что называется, гетто, ну это просто какой-то бред. Вы же их в жизнь выпускаете, они должны идти туда, куда хотят выбирать другие районы, жить с другими людьми. Мне кажется, государство экспериментирует на детях, и почему-то на сиротах, их и так уже жизнь обидела, а государство почему-то поддержать не может. Моя позиция, что отбирать надо, но государство должно прийти в чувство, и чем быстрее, тем лучше.

С.М.: Так, ну что, тут в целом спрашивают… Также аудитория разделилась на две части: кто-то говорит, что им нужно все таки вырезать, а кто-то говорит, что они должны жить в детдоме….

И.П.: Прости Господи….

С.М.: Да, это я смотрю Вконтакте. Так вот, Александра продолжает, что для ребенка мама самая лучшая, но это естественно. Находясь в детдоме или в домах временного проживания, дети мечтают, что мама станет лучше и заберет, конечно, с одной стороны государство поощряет рождаемость, с другой стороны родители не справляются с рождением детей и так далее. Вопрос: Может огромная армия чиновников в этой сфере рассудит общество?

И.П.: Я думаю, что это мы должны привести в чувство чиновников и постоянно тыкать на эту проблему, потому что, да, и проблема вот этого обнищания, которого много говорят не все выдерживают, ломаются. То есть от алкоголизма, это долгий такой спор, философский. Кто-то от слабости характера, а кто-то от жизненных ситуаций.

С.М.: Можно я ещё 1 комментарий прочитаю, тоже Александра, и я тоже согласна, потому что у меня много таких примеров. Александра пишет, что знает много родителей, имеющих трое, пятеро и более детей, настоящих фанатов родительского труда, но зная и мам с одним ребенком, зато пьет и не пытается исправиться. А вот те, кто безответственно рожает, с ними как неужели силой вынуждать к стерилизации. Вот этот вопрос меня всегда просто тоже удивляет. У меня у самой знакомая есть, у неё шестеро детей. Такая вообще зажигалка женщина, зажигалка, она никогда вообще не жалуется на жизнь, у неё всегда дети обуты, одеты, в доме чистота.

И.П.: Надо вводить новый лозунг – «Не ныть!»

С.М.: Да, все у неё идеально, прям пример для подражания, а есть вот нытики, то есть, она рожает детей и она за них берет ответственность. Или те, кто с одним не могут справиться, он у них непонятно мешается.

И.П.: А как я буду жить, у меня работы нет, денег нет, и все вокруг виноваты.

С.М.: Да, вот я недавно ездила, такая пьянь сидит, я говорю: «Ты че пьешь то?». «Ой, день рождения был, ой а мне так грустно, работы нет»

И.П.: Простите, что мне смешно, но это ГРУСТНО.

С.М.: Я ей говорю: «Так у тебя же ребенка заберут», а она плачет, так чего ты плачешь то? Быстро в чувства пришла и пошла.

И.П.: Всё, Саржана, спасибо. Нам грустить некогда, нам нужно работать, я считаю, что задача СМИ не молчать о таких темах, постоянно их поднимать, хотя мы тоже огребаем такими комментариями, типа того, что: «Зачем вы снимаете такой сюжет? Лучше идите маме помогите». Вообще-то задача журналиста, это как раз помогать информацией.

С.М.: Кстати, мы очень много поощряем да, с одной стороны, а с другой стороны это же потребительское отношение. Вот она привыкла сидеть и говорить, что ей обязаны. Кто ей обязан? Ой, простите, все.

И.П.: Ты родила, это прежде всего твоя обязанность, ответственность перед Богом, перед всеми, перед собой, в конце концов. Так вот, задача СМИ – говорить о проблемах, не замалчивать, и мы будем говорить, не смотря на то, что люди будут говорить, что мы показываем одну чернуху. К сожалению, вот она наша жизнь, мы не только одну чернуху показываем, и вот такие детские дома, и прекрасные примеры усыновлений, и прекрасные примеры исправления мам. Мы будем о них обязательно говорить, а вы нам пишите и сообщайте, в том числе, если за спиной плачет ребенок, пожалуйста не молчите, если уж не в органы соц.опеки, то Саржана круглые сутки на связи.