Игорь Рубцов: «Мне страшно, что театр для меня станет рутиной» Артист театра кукол «Ульгэр» и Молодежного художественного театра Игорь Рубцов покоряет с первых минут на сцене харизмой, пластикой и обаянием. Он рассказал, когда впервые попал на спектакль, как совмещает драму и кукол и какие работы считает знаковыми.

Артист театра кукол «Ульгэр» и Молодежного художественного театра Игорь Рубцов покоряет с первых минут на сцене харизмой, пластикой и обаянием. Но путь актера из небольшой деревни в Забайкалье не всегда был полон успешных проектов и зрительской любви. Начинал он с работы реквизитором и думал бросить творческую стезю. Однако путеводная звезда по имени Театр все же привела его на свои подмостки. Игорь рассказал нам, когда впервые попал на спектакль, как совмещает драму и кукол и какие работы считает знаковыми.

– Игорь, расскажите о себе.

– В Забайкалье есть поселок Кокуй, а я вырос рядом с ним в небольшой деревне. Лет до 6 - 7 жил там, а потом мы переехали в Жирекен. Там пошел в школу. О театре никогда не думал, да и не был в нем ни разу. С сестрой только перформансы устраивали для родителей и их гостей, разыгрывали миниатюры. А в школе я с товарищем пошел в литературный клуб, который организовала наш педагог, это был скорее школьный театр, где мы играли. А так я ни одного спектакля не видел, пока сюда не приехал.

 – В Улан-Удэ приехали после окончания школы?

 – Нет, сначала поступил в Читу на учителя ОБЖ. Я не знал, куда себя девать, чем заниматься. В армию хотел очень сильно, потому что у меня почти все родные – военные. Но меня туда благополучно не взяли, отслужил день и вернулся домой. Четыре месяца болтался по поселку, устроился грузчиком, поработал полгода. А потом поехал сюда вслед за школьной любовью, вместе поступали. Девушка мне тогда сказала, чтобы я на  «театралку даже не совался, тебя туда не возьмут». Я поступил на СКД (социально-культурная деятельность). Но на первом курсе перестал ходить на пары. Обзавелся знакомыми, с девушкой мы расстались, и уже на втором перевелся на театральный.

 – Помните свой первый спектакль?

 – Я ходил на «Три сестры» в ГРДТ на первом курсе. Мне тогда очень понравилось, я такого не видел. В поселок приезжал однажды фокусник, но, конечно, театр – это другое. Я не читал Чехова, не знал, какие отношения между героями. Тогда я был поражен самим устройством театра, тем, как работает сцена, как меняются декорации, как дует ветер, как создаются эти живые картины пожара, этот грандиозный масштаб. Тогда меня это изумило – вот, наверное, подходящее слово. Захотелось стать частью этого, прикоснуться.

 – А дальше как складывалась творческая судьба?

 – В Молодежном театре мы показали дипломный спектакль «Палачи» режиссера Анатолия Баскакова – крутой спектакль получился. Хотя, когда запись смотрю, кажется, можно было глубже сделать, сильнее, мощнее. Мы выпустились, а дальше куда, непонятно. Режиссер Евгения Герасимова предложила поработать реквизитором на кафедре. Около года там проработал. Затем Артем Баскаков позвал меня в Молодежку. Тогда он не был еще муниципальным театром, зарплаты небольшие, только халтурой выживал. Думал уезжать из республики, хотел на вахту куда-нибудь. Однажды однокурсница, актриса Анастасия Мисайлова предложила попробоваться в Бурятский театр кукол «Ульгэр». А я тогда побрился налысо, что-то странное со мной происходило, уставший, разочаровавшийся, неустроенный пришел к руководству «Ульгэра». Меня взяли и сразу же отправили на выезд в роли пирата. А я и не знал, что такое выезд, слова какие-то учил. К детям отправили, а я детей боюсь панически! Одно дело - на сцене, а другое – контактировать с ними, сначала было очень страшно (смеется).

 – Первым спектаклем в «Ульгэре» стал «И звали его Домино» в постановке Яны Туминой? Как работалось с таким известным мастером?

 – Это было очень интересно. У них с супругом Александром Балсановым много в запасе тренинговых методик, которые тебе могут буквально в секунду помочь, чтобы на сцене что-то началось. Бывает так, что я сильно туплю и не всегда понимаю, что от меня хочет режиссер. Яна Марковна на ходу собирает какой-то тренинг, и я начинаю понимать. Они тебя не бросают в этом плавании, она не то что опекают, а, скорее, наставляют. С ними легко работать.

 – Что они вам дали?

 – Веру в свои силы. С этим спектаклем появились предпосылки, что все-таки я буду работать в театре, не свалю из него, хотя иногда очень хотелось бы. Поработать с Яной Туминой – счастье для актера.

 – Работа в театре отличалась от того, чему вы учились в институте?

 – То, что в институте говорят про театр, оказывается, это вообще не так. Внутри все работает по-другому. Все режиссеры разные, школы, методики разные, другие механизмы внутри этого процесса. Когда после института идешь в театр, ожидаешь чего-то, наверное, другого, какой-то серьезности от людей. А редкие артисты – серьезные люди. Еще меня поразило, что есть актеры, которые отыграли спектакль, по-будничному переоделись и ушли домой. А ты ходишь, хватаешься за голову, думаешь: «Как так, почему?! Где глубина? Где страдания? Где проживание?». Меня это удивляет до сих пор. Потому что спектакль – это все же событие, что-то свершилось, праздник. И мне страшно, что театр для меня станет рутиной. Она словно выдавливает из тебя ощущение жизни.

 – Вы работаете еще и в Молодежном театре. Как удается совмещать работу в драме и театре кукол?

 – Сначала было легко, когда Молодежка еще была негосударственным театром, никто никому письма не писал, сейчас руководство театров согласовывают графики, планы. Тем более аудитории разные: детская, взрослая, поэтому по времени расходимся. А в плане творчества – тоже несложно, потому что сегодня в театре кукол много живого плана, очень мало спектаклей «за ширмой», в драматическом театре чаще стали появляться куклы, жанры интегрируются, существуют в синтезе друг с другом. Наверное, сложно было научиться работать с самой куклой, все-таки я не кукловод, понять ее механизмы. Этому учился уже на практике, особенно управлять марионеткой. Старшие артисты «подхватили» меня, терпеливо обучая основам кукловождения, я им благодарен очень.

 – Какой спектакль дает вдохновение?

 – Тот, перед которым у меня было три выходных (смеется), потому что когда театр превращается в рутину, энергии просто нет. Ты все отработал, у тебя все четко, по времени, по ритму, но пусто. Это настолько противно. А вот если отдохнул, получается соскучиться по театру. Чем студенческие спектакли хороши? У тебя нет «бытовухи», посторонних дел, только репетиции и ты все силы отдаешь на одну постановку. Вот тогда классно.

 – С кем из режиссеров интересно работать?

 – С Артемом Баскаковым интересно, когда он заряжен, с ним очень легко найти общий язык. С Анатолием Борисовичем – у него тоже есть этот момент отключения от внешнего мира. С Евгенией Герасимовой – она, когда берется за режиссуру, словно дает тебе задания на вырост, как бы одежду примеряет. Потому что тебе кажется, что ты еще этого не умеешь, а она тебе доказывает, что умеешь. Вообще немало хороших режиссеров встречал, у каждого чему-то учился.

 – В вашей копилке есть моноспектакль «Как я стал разговаривать с Толиком» в Молодежном театре.

 – Да, я один на сцене весь спектакль – и это невероятно страшно, сложно. Мы с Артемом много искали, думали, потом решили остановиться на том, какой я есть. Я не бреюсь перед спектаклем, не мою голову, чтобы поймать это самочувствие. Слегка уставший, побитый и с жалостью некой к себе чуть-чуть. Это хороший спектакль об одиночестве, отсутствии взаимопонимания. В нем есть вещи, которые откликаются во мне.

– Когда зрители находятся так близко, это мешает или помогает?

 – По-разному. Если я точно знаю, что у меня все в порядке, я два дня отдохнул, то появляется некий азарт. Ведь этот кураж – это самое классное. Еще и от зрителя зависит. Когда начинаешь с ними разговаривать, общаться, они начинают что-то отвечать, и ты уже как бы с ними знаком, становится проще. Но у меня есть хитрость. Я всегда перед спектаклем смотрю в зрительный зал и стараюсь запомнить зрителей. То есть я к ним выхожу, и у меня ощущение, что мы знакомы, где-то я их видел. Я не выхожу на неизвестность. Они тебя первый раз видят, а ты их нет. Самое главное – первый барьер перешагнуть, потому что не всегда зритель пускает к себе в зал тебя, закрывается. И если закрывается первый ряд, то он закрывает всех остальных за собой, это сложно.

 – Расскажите о спектакле «Это все она» в «Ульгэре»

 – Работа была непростой, это спектакль для подростков, а это совсем другая аудитория, это не малыши, что обычно приходят. Я стараюсь вспомнить себя в их возрасте, что меня тогда волновало, о чем я думал. Там есть стендап, который мы прикольно выстроили, он ломает стену между мной и зрителями, ты начинаешь с ними общаться, и они не такие уже страшные там сидят. Это важный спектакль для поколенческого разговора между родителями и детьми, но репетиционный процесс и выпуск были непростыми. Сейчас на «Байкальской театральной школе», которую организовывает «Ульгэр», начинаю общаться с подростками, и мне интересно с ними. У каждого свой какой-то мир огромный внутри. Я перестал их бояться, и это классно.

 – Ваша БТШ – крутой проект!

 – Да, это такое профориентирование для школьников, где они могут познакомиться с устройством театра, с театральными профессиями. Мы занимается с ребятами. Я иногда завидую им. Я, будучи школьником, театр не видел, а они приходят уже влюбленные в него, могут общаться с известными театральными деятелями России. По-моему, это очень здорово. Да, кто-то не понимает, зачем он туда пришел. Это видно и по глазам, и по тому, как человек двигается, а кому-то интересно. Смотришь, на первых занятиях у них не получается, в потом – раз, что-то получилось, и у них уже глаза горят. Конечно, не все будут работать в театре, но отпечаток об этой школе останется на всю жизнь.

 – Сейчас «Ульгэр» находится в предвкушении открытия здания театра. Ждете?

 – Конечно. Немного страшно, новое пространство надо будет еще обжить. Но то, что театр наконец снова получит свою сцену, даже две: большую и малую, – здорово. Сможет реализовывать разные проекты, показывать спектакли не только для детей, но и для подростков, плавно – для взрослых. Ведь сегодня театр кукол – это не только про малышей, он может быть разным, с элементами драматического, пластического театра, театра предмета. Сегодня невозможно находиться в рамках одного жанра, иначе ты не удержишь зрителя, наступила другая эпоха. Многое строится на эффектах, современная техника позволяет разнообразные вещи. Артистам современного театра кукол больше не скрыться за ширмой.

 Беседовала Юлия Федосова

Фото Александры Даниловой, Евгения Печкина и из личного архива героя публикации